Читать книгу - "Всю ночь напролет - Конни Брокуэй"

— Это так, миссис Уайлдер?

Она колебалась с ответом.

— Мне пришло на ум, миссис Уайлдер, что за все время нашего короткого знакомства мы с вами ни разу не танцевали, — обратился к ней Джек. — Я никогда себе не прощу, если не поспешу загладить этот промах.

На ее губах тотчас появилась обычная светская улыбка. Взгляд стал тусклым и отстраненным.

— Прошу вас, миссис Уайлдер.

— Видите ли, я…

— Послушайте, Сьюард, если вы сами об этом забыли, то должен вам напомнить, что вы здесь не для того, чтобы танцевать, — вмешался Веддер. — С меня достаточно ваших…

Строгий взгляд Джека прервал его слова, и этот взгляд явно не сулил ничего хорошего.

— Простите меня, лорд Веддер, если я выразился недостаточно ясно. Я спросил миссис Уайлдер, не хочет ли она потанцевать со мной, а вовсе не вас.

От ярости уши виконта побагровели.

— На этот раз вы зашли слишком далеко, вы, несносный…

— Да, я не прочь еще потанцевать, полковник, — тут же вставила Энн.

Джек мысленно поблагодарил Веддера. Сомнительно, что Энн приняла бы его приглашение, если бы не необходимость разнять двух мужчин, готовых пустить в ход кулаки.

— Миссис Уайлдер… — пролепетал сконфуженный лорд.

— Благодарю вас за танец, лорд Веддер.

Энн приподняла шлейф платья. Едва удостоив Веддера коротким кивком головы, Джек взял молодую женщину за руку и снова ввел ее в круг танцующих.

Объявили вальс. Энн нерешительно приблизилась к нему. Джек положил ей одну руку чуть повыше талии, почувствовав, как ее тепло передалось его ладони, а другой рукой обнял ее за предплечье. Танец начался.

Она отвела глаза в сторону, избегая смотреть ему в лицо, и после нескольких первых тактов вальса уже не пыталась сохранить прежнюю притворную улыбку. Напротив, ее губы дрожали, слишком явно отражая душевное смятение, и в них не осталось ни малейшей доли прежней привлекательности. Какими мягкими они ему казались в тот миг, равный одному удару сердца, когда он ее поцеловал, — мягкими, нежными и покорными…

Он желал ее. Желал так же, нет, даже больше, чем ту воровку, хотя это и было невозможно.

При мысли о собственном непостоянстве все существо Джека охватила острая боль. Он привлек Энн к себе, но она, едва взглянув на него, снова отвела глаза в сторону, после чего высвободилась из его объятий.

Он не отпустил бы ее сейчас ни за что на свете. Никогда больше ему не удастся до нее дотронуться, обнять, прижать к груди, и потому он не мог лишить себя хотя бы одного короткого мига в ее обществе ни ради приличий, ни ради нее самой, ни даже ради собственного спокойствия.

Гибкая, как ива, она порхала с ним по зале, проскальзывая время от времени у него под рукой. В ее стройной фигуре, так выделявшей ее среди других знатных дам, не было никакой округлости, смягчавшей худобу. Напротив, хрупкая внешность явно противоречила ее скрытой силе. Он ощущал гладкие мышцы под кожей ее руки, стремившиеся удержать его на расстоянии. Это было зрелище, которое опьяняло, очаровывало и распаляло одновременно.

Закрыв глаза, он притянул ее к себе еще ближе и глубоко вздохнул. Ее разгоряченная кожа пахла свежестью…

Его дыхание стало прерывистым, глаза медленно приоткрылись, как у человека, страшившегося того, что предстанет его взору.

Сделав неверное па, Энн оступилась и приникла к нему. Он подхватил ее тело — такое близкое, такое знакомое. Она уперлась рукой в то же место на его груди, что и пять ночей назад, и тут же в ужасе отпрянула.

Где-то совсем рядом, смутно почудилось Джеку, раздался сатанинский смех.

Он задрожал. Еще никогда в жизни он не был так близок к тому, чтобы лишиться самообладания. Энн еще повезло, что они находились в зале не одни, потому что Джек отнюдь не был уверен в том, что в противном случае не задушил бы ее в объятиях прямо в танце.

Он схватил ее за плечи, уставившись на нее сверху вниз. Она с вызовом вскинула голову, ее глаза блестели, словно мириады звезд, гаснущих в ночной тишине.

— Моя воровка! — произнес он.