Читать книгу - "Зеркала. Темная сторона - Мария Николаевна Покусаева"

А еще у него была очень знакомая мне привычка слегка щуриться, рассматривая что-то любопытное.

Например, краснеющих от смущения девиц.

– Леди сделает мне большое одолжение, если снимет кое-что со своей шеи, – совершенно спокойно сказал этот господин.

В его голосе сквозила такая легкая пробирающая хрипотца, что я покраснела еще больше.

Леди не сразу сообразила, а потом еще провозилась с замочком, который совершенно не желал слушаться ее одеревеневших вдруг пальцев. Кондор, как назло, даже не думал помогать, только наблюдал за моей реакцией, едва заметно улыбаясь. Так что амулет я чуть не уронила и застыла с ним в руке, не зная, что делать.

Кажется, ректор был доволен произведенным эффектом: он усмехнулся – один краешек тонких губ дернулся вверх, и у меня не осталось никаких сомнений в кровном родстве этих двоих.

Отец или дядя?

– Страх – неплохая реакция, леди Лидделл, – добродушно сказал дель Эйве-старший, подходя к столу. Он едва заметно прихрамывал на левую ногу – видимо, трость стояла здесь не просто так. – И искренность я ценю, хотя, признаюсь, предпочел бы заметить иные чувства в ауре юной леди. Юлиан, помоги своей спутнице, а то она, кажется, забыла, как шевелиться.

Нет, я помнила, только вот тело меня не хотело слушаться.

Кондор отреагировал быстро. Он встал, подошел ко мне и осторожно приобнял. Амулет он забрал и положил в карман, его рука при этом сжала мои пальцы коротко и легко, словно волшебник пытался меня подбодрить. Выражение лица Кондора оставалось практически бесстрастным, точнее, на нем отражалось хитрое любопытство, но не тревога или сочувствие.

– Не бойся, – шепнул он мне.

– Да, леди Лидделл, бояться нечего. – Прежде, чем я успела сесть в кресло, моя ладонь, холодная от волнения, оказалась в крепкой мужской ладони, теплой и сухой. – Меня зовут Парсиваль дель Эйве, и, боюсь, вам стоит перестать смотреть на меня взглядом испуганного кролика. – Парсиваль дель Эйве наклонился и коснулся губами моей руки. Щеки обожгло жаром. – Рад наконец познакомиться с вами лично, – добавил он спокойно и вежливо и, отпустив мою руку, сел за стол напротив нас. – Мой сын успел рассказать мне о возникших с вами… сложностях, и я пообещал ему по мере сил помочь вам разобраться в самой себе.

Все-таки отец.

Я коротко посмотрела на Кондора, спокойного, но сосредоточенного, и нервно сглотнула. Он ведь почти и не говорил о своей семье, за исключением пары упоминаний вскользь, и я, честно говоря, не думала, что мне придется познакомиться с кем-то из них.

Но так или иначе – познакомилась.

Парсиваль дель Эйве продолжал смотреть на меня, как на нечто крайне занятное и причудливое. Глаза у него были ярко-желтые – фамильная черта, я помнила это. Я постаралась выпрямиться под его взглядом и получила одобрительную полуулыбку, словно прямая спина и расправленные плечи были чем-то, заслуживающим уважения.

– Вы первая леди с другой стороны, с которой мне удалось познакомиться так быстро, – сказал Парсиваль, въедливо и внимательно скользя взглядом по моему лицу и фигуре. Казалось, он подмечал все, каждую мелочь, взвешивая и оценивая, и пока что ничто не вызывало неприятия. По крайней мере, я на это надеялась. – И, конечно, первая, с которой придется общаться так близко. Мари… Я могу назвать вас по имени?

– Да, – ответила я.

Я бы сказала – пропищала.

– Замечательно. – Он тепло улыбнулся. – Мари, с точки зрения моих знаний о вашем и о нашем мирах ваше присутствие здесь – почти чудо. Более того, само ваше существование сомнительно и маловероятно, но вы существуете и сидите напротив меня. Ваш мир, насколько мне известно… нам, – поправился он. – Насколько нам известно, магии если не лишен, то ограничен в ней, потому что его развитие пошло по другому пути. И шансы, что с той стороны к нам явится кто-то вроде вас, с точки зрения всех существующих теорий почти ничтожны.

– Я знаю.

Почему-то от этих слов в душе зародилось какое-то нехорошее предчувствие. Вдоль позвоночника  словно ледяная змейка проползла.

– Очень хорошо, что вы это знаете, – кивнул Парсиваль. – Надеюсь, вы осознаете, что явление столь редкое и столь необычное притягивает много взглядов, не все из которых будут доброжелательными. И речь идет не только о ваших знакомых с Изнанки, но и о людях. Непростых, любопытных и наделенных властью. Именно поэтому вы сейчас здесь.

Я прикусила губу. Доброжелательный тон меня не обманывал, я чувствовала за ним что-то другое, что-то, что, наверное, должно было меня запугать.

Но в последние дни в моей жизни были его высочество Антуан Фердинанд Флавий, а еще господин Блэкторн с его намеками и секретарь его высочества, который и не пытался скрывать неприязнь, так что от страха я трястись не хотела. Я почувствовала, что злюсь.

Может быть, Парсиваль дель Эйве заметил мои эмоции, может быть – нет, но, так или иначе, он пристально смотрел на меня – или в меня – и от его взгляда было странное, граничащее с неприятным ощущение почти физического прикосновения.

– Она это все прекрасно понимает, – вдруг вступился за меня Кондор. – Мари можно упрекнуть в своевольности или несдержанности, но не в отсутствии способности думать и понимать.

– Молодой девушке простительно иногда быть своевольной, – не без доброй иронии сказал его отец, не отрывая взгляда от меня. Его пальцы, не столь изящные на вид, как у сына, нервно отстукивали на столешнице какой-то ритм. – Но ближе к делу. Что юная леди успела узнать о магии?

Его вопрос застал меня врасплох. Я недоуменно моргнула, почувствовав себя на экзамене у строгого, пусть и лояльного преподавателя, и как-то совершенно невнятно, едва не заикаясь, попыталась ответить:

– Не слишком много… эм… милорд. – На всякий случай я покосилась в сторону Кондора, чтобы в случае чего видеть выражение его лица. Если начнет смотреть на потолок, словно пытаясь отыскать в лепнине вокруг люстры сочувствие, значит, я облажалась. – В общих чертах.

– Все, что знаешь, – подсказал Кондор. – Начни с начала. Если что-то забудешь, я подскажу.

И я изложила все, что было у меня в голове о зловредных чародеях и защите от чар, об опасностях инициации, об изнанке и ее обитателях, о том, что женщины не становятся волшебницами, но могут вдруг получить талант в подарок от таинственных сил. И про Изнанку. И про то, что у волшебников есть резерв – и если его исчерпать, то будет плохо. Очень.