Читать книгу - "Аарон - Вероника Мелан"

Она не знала, как и когда наступило время обеда.

Шла медленно и в самом конце. Не пошла бы вообще, но за ней вернулся ассасин, поднял с земли, подождал, пока у нее перестанут дрожать колени, какое-то время вел, держа за руку. Молчал, ни о чем не спрашивал, а она ничего и никого не видела вокруг. Не хотела на поляну, не хотела новую стоянку, не хотела в палатку и к озеру. Вообще больше ничего не хотела.

И меньше всего смотреть в глаза Канну.

Райна думала, что за свою жизнь испытала такую боль, сильнее которой уже никогда не будет, – ошиблась. Нет боли хуже пустоты, когда внутри все немеет, перестает чувствовать, как будто отмирает, неспособное выдержать навалившееся горе.

Кто-то ходил вокруг, разводил новый костер, шуршал рюкзаком; все молчали.

Райна сидела на бревне, сложив руки на коленях, и смотрела прямо перед собой. Она оглохла и ослепла.

Она одеревенела.

Наверное, кто-то что-то ел. А, может, и нет.

Шли минуты. Или часы. Когда она очнулась и кое-как выплыла из оцепенения, на полянке потрескивал костерок, стояли вокруг рюкзаки, но никого вокруг не было.

Ушли. Куда все ушли?

И сразу поняла – они обсуждают ее. Находятся где-то рядом и говорят о ней. Ставит миллион – точно говорят! Что она слабачка, что не стоило ее, наверное, вообще куда-то вести, что…

Сердце тут же задохнулось от паники – она должна их найти, должна все это услышать, оправдать себя! Вскочила с бревна, огляделась, на несколько секунд затихла и прислушалась. И точно – слева из чащи звучали приглушенные голоса.

Крадучись, ступая как можно тише, она пробралась туда, где к ней стояли спиной. Говорил киллер, стратег слушал:

– Так не делают, Канн. Клиентов не оскорбляют – на них просто работают. Ты повел себя в высшей мере непрофессионально.

– А я должен был молчать? Когда она привязалась и тут же заговорила о личном?

– Ты разучился в ответ молчать?

– Извини, сорвался! Не выдержал, когда эта, – в этом месте повисла такая гнетущая пауза, что Райна успела подумать о целых пяти нецензурно звучащих словах, – …пигалица начала давать мне советы, как жить? Да кто она вообще такая?

– Наш клиент.

– Она убийца, Рен. И не говори мне, что я должен был об этом молчать.

– Должен был.

– Наверное, должен был, – Аарон сплюнул за землю. Процедил зло: – Только, знаешь, я до сих пор не пойму, чем ей помешала эта бабка? Старуха, Рен! Я понимаю, если бы кто-то другой, но немощная бабка?

На этом месте Райна не выдержала – задрожала, затряслась, как осенний лист, сжала руки в кулаки и выкрикнула:

– Я ее не убивала! Не убивала, слышишь? Я ее…

Они повернулись к ней одновременно – застыли, как изваяния.

– Я ее…

Она никак не могла продолжить фразу – мешали подступившие от негодования жгучие слезы. У нее тряслось все, что может трястись, – колени, руки, подбородок.

– Я ее… любила, – последнее слово Райна прошептала. – Очень любила.

Глаза Канна прищурились от ярости.

– То есть ты никого не убивала, так? Давай, скажи мне.

Деревянная от боли, она нашла силы и смелость ответить:

– Убивала.

Ей все равно. Пусть знает – все равно он ее ненавидит, и уже ничего не исправишь.

– Видишь, я же тебе говорил! Не прутся в такие походы безгрешные люди…

Райна не стала дослушивать. Вновь ослепшая и оглохшая, возродившаяся и умершая изнутри, развернулась и побрела назад, на поляну.

Не увидела того, как посмотрел на стратега друг, не услышала брошенного в сердцах слова «дурак».