Читать книгу - "Интимная жизнь моей тетушки - Мейвис Чик"

– Мне всегда доставались комнаты с окнами во двор, дорогая. Всю жизнь. Всегда. Присядь. – Тут она прищурилась и наклонилась ко мне. – Так, так. Ты выглядишь моложе своих лет. Я тоже раньше не выглядела на свой возраст… – И после паузы добавила: – Так мне, во всяком случае, говорили.

В квартирке поддерживалась чистота, насколько ее могла поддерживать подслеповатая старушка. Вокруг себя я видела фотографии, безделушки, подарки от внуков, привезенные из поездок в отпуск: соломенные ослики, миниатюрные греческие домики, разрисованные деревянные шкатулки, бронзовая, очень неплохая статуэтка Гора, стеклянные вазочки, фарфоровые фигурки. Я обратила внимание на избыток маленьких столиков. Диван и кресло с обивкой в красно-коричневую клетку купили лет сорок назад и скорее всего по дешевке. В принципе эта квартира очень напоминала квартиры других моих тетушек и дядей, когда они старели. Все граничило с китчем, а белое от времени желтело. И я поняла, как далеко оторвалась от своих корней. Статуэтку Гора я бы, правда, поставила и в своей квартире.

Тетушка Лайза села в кресло, с прямой спиной, демонстрируя неплохие ноги и недавно уложенные светлые поседевшие волосы. Она была маленькой и аккуратненькой, а не ссохшейся от старости и покрывшейся морщинами. И лицо ее, нарумяненное, напудренное, по-прежнему напоминало пончик. В общем, время обошлось с ней милостиво. Только вот зрение заметно ухудшилось. Когда я помогала ей накрыть стол для кофе, она прошлась пальцем по ободу каждой чашки, желая убедиться, что сколов нет.

– К сожалению, у меня только «Нескафе», – извинилась она, – но теперь я кофе практически не пью.

Кофе был слабым. Впрочем, тетя Лайза и раньше не любила ни крепкого кофе, ни крепкого чая. В семье все знали, что у тети Лайзы подают не чай, а писи сиротки Хаси.

Внеся поднос в комнату и вновь, усевшись в кресло, тетя Лайза указала мне на диван:

– А ты садись туда. Хочу получше тебя разглядеть. – Действительно на диван падал свет из окна. – Что ж, ты выросла в симпатичную женщину. Хорошая одежда. Чем ты занимаешься, дорогая?

– Иногда пишу об искусстве. Организую выставки.

– Похоже, это интересно.

– Да.

– И ты замужем?

– Да, мой муж – адвокат.

Она откинулась на спинку кресла.

– Вот кем мне следовало стать. Моему отцу понравилось бы. Но он потерял все семейные деньги, когда рухнула биржа, знаешь ли. И я встретила Артура.

– Понятно.

– Способности у меня были… Я знала, как завязывать контакты. Артур их только развивал.

– Да, – кивнула я. – Я помню, что у вас дома всегда стояли красивые цветы.

Она наклонилась вперед, коснулась моего лица, очень печальная.

– Мне восемьдесят пять лет. И до прошлого года у меня был кавалер мужчина. Ему было семьдесят шесть, дорогая, и он думал, что мы ровесники. – Она игриво улыбнулась. – А потом он внезапно оставил меня и женился на ком-то еще. – Слеза скатилась по щеке. – Все они негодяи.

– Мне очень жаль.

– Ну, полагаю, я просто плачу по счетам. В конце всегда приходится расплачиваться, знаешь ли.

Такой поворот разговора меня не устраивал, и я сменила тему:

– Тетя Лайза, к сожалению, Кора умерла несколько дней тому назад. Я хотела спросить, не приедете ли вы на похороны? Люси, ее дочь…

– Да, да! – Она просто рявкнула. – Я знаю, кто такая Люси. Никогда ее не любила. Никакого лоска. Вышла замуж за бакалейщика. Значит, Кора ушла. Мегера!

А потом, словно желая сменить тему, она коснулась моего подарка и цветов, сказала, что не стоило мне беспокоиться. Но по голосу чувствовалось, что она довольна.

– Ты прошла долгий путь, дорогая. – Она возилась с оберточной бумагой. На мгновение я подумала, что она продолжит допрос, но ошиблась. Может, со временем стала более человечной.

Достав шелковый шарф, накинула его себе на плечи. Потом ощупала цветы.

– Очень красивые розы. Очень. – Следуя ее указаниям, я положила цветы в раковину. – Я займусь ими позже, – крикнула она мне вслед. – А пока присядь и давай поговорим.

В голосе то и дело прорывались командные нотки. Должно быть, в более молодом возрасте они звучали куда явственнее. Я вернулась в гостиную, села, спросила о ее дочери, моей противной кузине.

– О, Элисон приезжает когда может, – ответила тетя Лайза. – Но теперь она живет в Киддерминстере. А это далеко. На сколько ты старше ее, дорогая?

– На два или три года.

Она кивнула.

– Элли родилась в тот год, когда королева взошла на престол. – Ее глаза блеснули, она улыбнулась, вспомнив что-то. – Это забавно. Твоей матери ты была совершенно ни к чему, а мне пришлось ждать столько лет. Элли далась мне с таким трудом…

– И как теперь Элисон?

В моем вопросе заинтересованности не чувствовалось. Я никогда ее не любила. Она вечно кичилась своими игрушками и уроками на фортепиано, попрекала нас нашей бедностью. Должно быть, думала, что и мозгов у нас тоже нет. Опять же хвасталась тем, что у нее есть отец, замечательный, всеми уважаемый.

– Он – паршивый толстопуз! – прокричала я ей.

– Все лучше, чем пьяница, – парировала она.

– Моя мать говорит, что он ходит так, будто ему вставили в задницу шомпол.

– Какой еще шомпол?

Поскольку мы обе не знали, что это такое, обмен «любезностями» прекратился.

Но из всех знакомых мне отцов дядя Артур нравился мне меньше всего. Если у него и было чувство юмора, то очень уж злобное. Со мной его разговоры состояли, казалось, только из одной фразы: «Хорошо веди себя с матерью». Элисон он обожал, и у меня это вызывало скорее изумление, чем зависть. Это же надо, кто-то улыбается, едва ты входишь в комнату. Элисон этого словно и не замечала. Частенько грубила родителям. Но они все равно улыбались, едва она появлялась. Это просто завораживало. Мне также не нравилось, что я, не позволяющая в отношении матери ни одного грубого слова, должна выслушивать наставления дяди Артура, который не может научить хорошим манерам собственную дочь.

– Надеюсь, – сухо добавила я, – у нее все в порядке?

Легкая улыбка искривила губы моей тетушки, она расправила подол юбки.

– О да. У нее все очень хорошо. Она развелась с богатым молодым египтянином из королевского рода. Разумеется, он ее обожал, но слишком уж глубока оказалась культурная пропасть. У нее двое очаровательных детей, оба уже взрослые. – Она помолчала. – Девочка и мальчик. Оба выглядят как англичане, – торопливо добавила она.

– У них свои семьи? Вы уже прабабушка?

Я ждала хвалебных характеристик, но их не последовало. Лицо тетушки исказилось, улыбка исчезла, уступив место печали.