Читать книгу - "Безоглядная страсть - Марша Кэнхем"

— В чем дело, приятель? — Алуинн Маккейл похлопал по плечу лихорадочно оглядывавшегося вокруг Робби. — Что это у тебя такая кислая рожа? Разве мы не победили?

— Макгиливрей ранен, — отрешенно произнес Робби. — Может быть, даже убит. Во всяком случае, я видел, как он упал…

— Кто, я? — раздался вдруг за его спиной веселый голос. — Не родилась еще та сволочь, что меня убьет!

Робби оглянулся, перед ним стоял Джон Макгиливрей собственной персоной, окровавленный, но живой. Но не это удивило Робби. Под руку Джон держал Энни Моу, урожденную Фаркарсон. Шлем Энни потеряла, и мокрые рыжие волосы разметались по плечам. Роскошное еше утром жабо, перепачканное грязью, выглядело теперь хуже половой тряпки.

— Откуда ты, черт возьми?! — Расталкивая братьев, Эниас бросился к кузине. — Тебе, кажется, велели оставаться с принцем?

— Ты что, — фыркнула она, — действительно поверил, что я послушаюсь? А кто говорил, что Рыжая Энни в бою стоит десятерых мужиков?

«Сегодня ты еще раз доказала это», — хотелось сказать Джону, но он промолчал. Это ее он заметил и оступился, и именно выстрел Энни уложил англичанина, собиравшегося насадить Джона на пику.

— Ты не забыла, что ты все-таки жена главы клана? — пробурчал вместо этого Джон.

— Да, но я еще и полковник! По-твоему, командир во время боя должен сидеть под навесом, потягивая винцо и спокойно смотреть, как гибнут его люди?

Джон шутливо-угрожающе коснулся ее щеки кулаком, хотя был так зол на Энни, что мог бы ударить всерьез. Кузены Энни, разумеется, не разделяли его раздражения — они возбужденно подбрасывали в воздух шлемы и громко смеялись имеете с ней, но ведь это не они обещали Ангусу позаботиться о том, чтобы Энни не принимала непосредственного участия в битве…

Большинству англичан еще предстояло познакомиться с Энни. Слухи о рыжей амазонке доходили до них, разумеется, не раз, но они считали, что это не более чем слухи. Во всяком случае, ни одна добропорядочная английская леди не позволила бы себе появиться на поле боя. Предводительница юбочников, говорили они, либо переодетый мужчина, либо просто шлюха.

Теперь им предстояло запомнить ее, запомнить на всю жизнь.

Да, триумфальный въезд Энни во вражеский лагерь нельзя было не запомнить. Принц был уже там, опередив ее всего на несколько минут. В палатке Хоули он обнаружил забившегося в угол и дрожавшего словно осиновый лист денщика и приказал ему принести вина и еды из запасов своего господина — нужно же победителям хоть чем-то отпраздновать!

Кроме денщика, в лагере не нашлось ни одной живой души, зато четырнадцать новехоньких тяжелых орудий и множество амуниции, оказавшейся, разумеется, не лишней для победителей. Чарльз Стюарт, страдавший в тот момент от тяжелой простуды, обрадовался, обнаружив, что генерал Хоули питал пристрастие к французскому бренди. Принц как раз заканчивал третий бокал, когда в лагерь вошли Энни и Макгиливрей, ведя за собой большую колонну пленных. Лохел и лорд Джордж не могли присоединиться к празднеству — они преследовали по пятам остатки вражеской армии, справедливо полагая, что противника следует оттеснить как можно дальше, чтобы ему не вздумапось взять реванш.

Увидев свою belle rebelle, входившую в палатку, всю в грязи и крови, что недвусмысленно говорило о том, где она находилась во время боя, принц был не на шутку удивлен: увлекшись созерцанием со своего аванпоста картиной битвы, его высочество и не заметил, как Энни втихаря покинула палатку.

Энни приветствовала принца реверансом.

— Вы хотите сказать, леди Энни, — улыбнулся он, — что осмелились ослушаться меня?

— Приказа оставаться в палатке вы мне не давали, ваше высочество. Осмелюсь полагать, что присоединиться во время боя к своим землякам не означает пойти против вашей воли.

Вместо ответа принц вдруг закашлялся в шелковый платок. Лицо его побагровело. Двое секретарей его высочества, О'Салливан и Томас Шеридан, испуганно бросились к нему, но он жестом приказал им не беспокоиться. Когда приступ кашля прошел, он, откинувшись в кресле Хоули, налил себе очередной бокал бренди.

— Ваше высочество, — начал О'Салливан, — осмелюсь заявить, что вам сейчас не мешало бы…

— Лечь в постель? — перебил его принц. — Согласен, в противном случае болезнь может усилиться. Но не могу не присоединиться к вам, господа, чтобы отпраздновать нашу победу. Согласен, праздновать победу над врагом за его же столом, едой и вином из его же погребов выглядит некрасивой местью, но иных вариантов, увы, нет. Не могу отказать себе в этом удовольствии, — он посмотрел на Энни, — как и в удовольствии исполнить все ваши просьбы, ma belle rebelle, если таковые у вас имеются.

— Ваше высочество, — смутившись, сказала Энни, — служить вам для меня уже величайшее счастье, но осмелюсь все же просить…

— Клянусь все исполнить, леди Энни, если только это в моих силах!

— Ваше высочество, меня беспокоит судьба моего мужа. — Энни оглядела стоявших вокруг вождей, вернувшихся вместе с ней с поля боя. Разумеется, времени подбирать своих раненых ни у кого не было — что уж говорить о чужих… Если Ангус лежит сейчас раненным на холодной земле, каждая минута может оказаться решающей… — Позвольте мне пойти осмотреть поле боя.

Вместо ответа принц, подняв руку, щелкнул пальцами, и Энни заметила, как Александр Камерон, стоявший рядом с выходом, улыбнувшись, на мгновение покинул палатку и вернулся в сопровождении какого-то мужчины. Одного взгляда на мокрые, прилипшие ко лбу вошедшего каштановые волосы для Энни было достаточно, чтобы понять, кто перед ней. Но броситься в объятия Ангуса, как бы ей этого ни хотелось, Энни не позволял этикет. С минуту муж и жена пристально смотрели друг на друга.

— Ваша покорная слуга, капитан! — проговорила наконец Энни.

На лице Ангуса дрогнул мускул.

— В данной ситуации, — он окинул взглядом не спускавших с него глаз мужчин, — скорее я ваш раб, полковник!

Шагнув вперед, Ангус почтительно опустился перед принцем на одно колено:

— Обещаю вам, ваше высочество, впредь никогда больше не обращать оружие против вас.

— Ваш выбор, Макинтош, — произнес принц, — весьма огорчил меня — я рассчитывал видеть вас в числе моих друзей. Встаньте, капитан, я верю вашему слову джентльмена.

— Ваше высочество, — вмешалась Энни, — могу я покинуть вас, чтобы обработать раны мужа?

— Разумеется, — махнул платком Чарльз.

За все время поездки ни она, ни Ангус не проронили ни слова. Уже почти стемнело, когда они достигли деревенского домика, в котором провели последнюю ночь. «Как много всего произошло с тех пор, — подумала Энни, — и как мало изменилось…»

Стража у домика, увидев их, расступилась. Оставленный утром в камине огонь, разумеется, давно погас, но, как только дверь за Ангусом захлопнулась, Энни вдруг почувствовала такой жар, словно комната была жарко натоплена.