Читать книгу - "Его самое темное желание - Тиффани Робертс"

тебя, мне нужно присутствовать в лаборатории, — схватившись за подлокотники кресла, он отодвинул его назад и встал одним плавным движением. Он протянул ей руку ладонью вверх, глядя в окно. — И гоблины не находят солнечный свет особенно… приятным.

Кинсли взяла его за руку, позволяя помочь ей встать. Юбка упала на место, облегая ноги.

— Что ты имеешь в виду?

Он обхватил ее руку и провел большим пальцем по костяшкам.

— Оно довольно неприятно. Но я не стану мешать тебе наслаждаться солнцем, Кинсли. Огоньки будут сопровождать тебя. Я не позволю тебе остаться там без охраны.

Отпустив ее руку, он указал на стол. Еда, которая была на нем, исчезла так быстро, что, когда Кинсли моргнула, ее остаточные изображения еще долго стояли перед глазами.

Она усмехнулась.

— Неудивительно, что здесь всегда так чисто. Ты даже убираешься щелчком пальцев.

— Уборка становится утомительной после десятилетий, когда почти нечего делать, — сказал он, мягко улыбаясь. — Хотя и отсутствие уборки со временем становится столь же скучным. Если тебе понадобится что-нибудь еще, Кинсли, не стесняйся обращаться ко мне. Я буду в своей лаборатории.

— Я думала, мне туда вход воспрещен.

— Это не так. Ты, конечно, знакома с практикой стука?

— А. Значит, о том, чтобы взломать замок, не может быть и речи, да? — ухмыльнувшись, она щелкнула пальцами. — Черт возьми. Как раз тогда, когда у меня начало получаться.

Взгляд Векса скользнул по Кинсли с головы до ног и обратно. Лукаво скривив губы, он наклонился к ней, взял ее за подбородок и провел большим пальцем по нижней губе, оттягивая ее вниз. У Кинсли перехватило дыхание, а сердце замерло.

— Я уверен, что в ближайшие дни мы откроем всевозможные неизвестные таланты, Кинсли, — сказал он, и его низкий голос был полон обещания.

— О… — Кинсли уставилась на его губы, когда ее мысли вернулись к их поцелую. Губы покалывало от воспоминаний, и она страстно желала ощутить это снова, быть поглощенной его огнем и страстью, быть поглощенной его желанием.

Он придвинулся ближе, его губы были в сантиметре от ее губ. Ее ресницы затрепетали.

— Наслаждайся солнечным светом, Кинсли, — прошептал Векс. — Я с нетерпением жду возможности попробовать его на твоей коже.

Затем его прикосновение исчезло.

Кинсли открыла глаза и, нахмурив брови, оглядела комнату.

Векс исчез.

— Черт возьми! — она застонала, откидывая голову назад и призывая свое тело успокоиться. — Почему он продолжает это делать?

— Он так серьезен, — тихо сказала Тень, — и часто чересчур драматичен.

ГЛАВА 21

Хотя после грозы большая часть леса оставалась влажной, он был полон жизни. Теплые, яркие солнечные лучи проникали сквозь просветы в кронах деревьев, создавая рассеянные столбы золотистого света. Капли росы блестели на густых зарослях папоротника, ветви деревьев скрипели, листья шелестели на легком ветерке, а птицы пели свои песни позднему утру. Кинсли даже видела нескольких кроликов, выглядывающих из ближайшего подлеска.

Она сидела, скрестив ноги, на одеяле, расстеленном на лесной подстилке, любуясь окрестностями и глубоко вдыхая лесной воздух. Он был сладок от ароматов земли, растительности и дождя.

Безмятежный пейзаж с лихвой стоил тупой боли в спине и легких судорог в области таза.

Повернувшись к стоявшей рядом сумке для рукоделия, она подняла крышку и достала свой дневник, положив его на замшелое бревно перед собой.

— Я скучала по этому, — сказала она, открывая дневник.

Эхо подлетела поближе к журналу.

— По чему скучала, Кинсли?

Она указала на лес.

— Всему этому. До того, как я приехала сюда, я жила в Лондоне с тетей Сиси. Лондон — огромный город, здания в нем выше деревьев в этом лесу, а улицы заполнены машинами и людьми. Но, несмотря на то, что там одни из самых красивых парков, которые я когда-либо видела, это просто не то же самое. Это не… то.

Кинсли улыбнулась огонькам, которые парили перед ней. Хотя они укрылись от прямых солнечных лучей, дневной свет ослабил их сияние, отчего они казались еще более призрачными, чем когда-либо. Но никого из них, казалось, это не беспокоило.

— Вернувшись домой, — продолжила она, — я исследовала так много лесов и национальных парков. Я люблю бывать на свежем воздухе, на природе, дышать свежим воздухом. Я люблю просто быть вдали от всего, — она повернулась лицом к деревьям. — А теперь я здесь. Странно, но, как бы сильно я ни скучала по своей семье, я… чувствую себя здесь как дома.

Но дело не только в этом месте, не так ли, Кинсли?

Это Векс.

Она хотела отрицать эти мысли, но не могла. Дело было не в деревьях или земле. Дело было в нем. Ее тянуло к Вексу. С той ночи, когда произошла авария, она чувствовала его, ощущала его. Его голос, его прикосновения вытащили ее из вечной поглощающей тьмы.

И она знала, несмотря на шрамы на своем сердце, несмотря на боль, которую она все еще носила, что ее чувства к нему были больше, чем похоть. Хотя поначалу он был холоден и резок, со временем он стал проявлять теплоту и сострадание, вдумчивость и удивительное терпение. В нем даже были проблески игривости — чего, как она не сомневалась, он никогда никому не показывал, учитывая то, как его описывали огоньки.

Но что из этого выйдет? Какое будущее их ждет? Зачем бессмертному существу, обладающему такой властью, тратить больше своего времени, чем это абсолютно необходимо, на кого-то вроде Кинсли?

Необходимо… Это ключ, не так ли? Он проводит это время со мной, потому что это необходимо ему для достижения его целей.

И все же она не могла до конца в это поверить. Если он действительно видел в ней только инструмент, средство заполучить ребенка, которого хотел, зачем ему показывать ей уязвимость? Зачем позволять ей видеть его настоящие, неприкрытые эмоции, зачем предлагать заглянуть в его болезненное прошлое? Зачем принимать ее поддразнивания и зачем дразнить в ответ?

Только одно в их отношениях была ясно — Векс мог взять то, что хотел, в любой момент.

Но он этого не сделал.

Если бы только она и Векс встретились при лучших обстоятельствах. Если бы только их свела вместе не смерть, не их сделка, не то… то, чего он хотел.

Вспышка коснулась ее руки, в ее прикосновении чувствовался намек на тепло.

— Мы рады делить с тобой дом.

— И я рада, что ты чувствуешь себя здесь дома, — сказала Эхо.

Дом.

Теперь это ее дом?

Ее грудь сдавило от тоски по месту, которое действительно было бы ее домом. Тоска по настоящей, безусловной любви.

По… Вексу.

— Спасибо, что