Читать книгу - "Вернуть истинную - Лана Воронецкая"

Оливия раздражено вскидывается на моего брата:

— Да! Я умоляла, — злость, смешанная с невыносимой болью, сквозит в её словах. — Никогда в жизни никого и ни о чём я так не просила. Я даже стояла перед Кадони на коленях. Лучший лекарь среди людей. Ученый из королевского собрания – сам брат короля. Не думала, что твой отец способен на обман.

Драконица сжимает кулаки.

Амир ей возражает:

— Отец сделал всё, что было в его силах. Но смерть – процесс необратимый. Того, кто умер невозможно вернуть к жизни.

Оливия запрокидывает голову, издавая яростный рёв, который рвётся в небо вместе со сгустком пламени из частично трансформированного рта.

Я вся сжимаюсь – оголённый комок нервов. Перед глазами картинка из прошлого, когда радужная драконица с таким же отчаянным рёвом выпускала в ночное небо струю разрушительного огня около нашего дома.

Вздрагиваю от объятий. Дориан обнимает со спины очень крепко прижимает. Я же с ненавистью смотрю на его мать. С отчаянием понимаю, что не смогу быть с Дорианом. Разве он сам захочет быть со мной после всех обвинений, которые сейчас звучат в адрес моего брата и… отца?

Амир же продолжает говорить:

— Ваш муж погиб. Но выжила его драконья сущность. Она бы тоже вскоре умерла. Звериная ипостась не может существовать сама по себе, без привязки к человеческому телу. Отец провёл эксперимент, привязал дракона ко мне. Это был акт милосердия к зверю. Отец сохранил его жизнь.

Аврелий ехидно ухмыляется.

— Акт милосердия, говоришь? А у меня другая информация. Я знаю, что ребёнок твоего отца, королевский отпрыск, а точнее, именно ТЫ, — он наставляет указательный палец на Амира. — Ты был болен. Страдал какой-то неизвестной смертельной болезнью, от которой должен был вскоре сдохнуть. А твой папаша всю свою жизнь посвятил науке, чтобы найти лекарство и сохранить твою никчёмную и никому ненужную короткую человеческую жизнь. И он нашёл способ!

Да… смутно вспоминаю. Тогда волосы Амира и поседели. Незадолго до пожара и гибели родителей. Значит, после эксперимента…

Амир сжимает челюсти до скрежета зубами, цедит:

— Тревис уже был мёртв. А, вот, почему он не смог обернуться, почему его драконья сущность «отключилась», как будто впала в спячку, в самый неподходящий момент, когда он сорвался со скалы – это большой вопрос.

Оливия же слышит только то, что подогревает её ярость. Она расплёскивает непережитое за прошедшие годы горе огненными плевками. Хорошо, что кругом песок и вода – всё сразу гаснет. Она отчаянно стенает, смешивая вой с рыком, так что моя кожа покрывается мурашками.

Аврелий прерывает моего брата хлёстким:

— Щенок! Как вы, щенята, вообще, выжили в пожаре? На пепелище обнаружили пять тел: три взрослых и два детских. Огонь выжег кровь, чтобы утверждать наверняка, кто именно погиб. Но все были уверены, что погорела вся ваша долбанная семейка! Вместе с телом Тревиса…

Амир рычит не менее грозно, чем настоящие драконы. Магинечка Елена, волоски на руках становятся дыбом. Это – мой брат?

— При пожаре погибли дети нашей кормилицы. А мы успели убежать вместе с ней.

Бабушка? На самом деле была нашей кормилицей? Заменила мне маму. Амир и так был уже взрослый и очень колючий. Амир заменил мне отца.

Я в шоке наблюдаю, как изо рта Амира тоже вырывается огонь. Дав волю эмоциям, он тут же восстанавливает контроль и прекращает частичную трансформацию, злобно грохочет низким басом:

— Только драконий огонь способен выжечь кровь так, что не останется следов.

Амир в упор смотрит на мать Дориана. Если бы мог прожечь взглядом, то спалил бы к Драго в пепел. Я знаю почему. Брат озвучивает обвинение:

— Я видел радужную драконицу, когда произошёл пожар ночью. Тот пожар не был трагической случайностью, как указано в официальных отчётах королевского двора. Это был намеренный поджёг!

Обвинение вырвалось и зависло в воздухе. На секунду меня оглушает тишина. Накрывает осознаньем. Не быть нам вместе с Дорианом. Весь мир, похоже, против нас.

Амир – мой брат. Чтобы не случилось, мы должны быть вместе. В память о погибших родителях. В смерти которых, виновата мать Дориана…

Конечно, я не верю, что наш папочка мог намеренно убить отца Дориана… чтобы дать шанс на жизнь Амиру.

Объятия Дориана каменеют. Не слышу его мыслей – он закрылся. Но ощущаю, как сомнения мечутся в его голове, разрывая сердце любимого дракона противоречивыми чувствами.

Такими же, как и те, которые кромсают моё собственное сердце в мелкую крошку.

Я мерцаю.

Прямо из объятий Дориана. Проявляюсь рядом с братом. Подтверждаю:

— Я тоже видела радужную драконицу той ужасной ночью, когда произошёл пожар, унесший жизни мамы с папой.

Оливия ревёт:

— Как смеете вы меня обвинять!

Но я не могу и не хочу смотреть на Оливию, я перевожу тоскливый взгляд на Дориана.

Подрагивающие ноздри, руки, сжатые в кулаки – мой дракон медленно закипает.

Или уже не мой…

В его мыслях полнейший сумбур чувств. Я не могу ничего разобрать. Сейчас начнётся драка? Смертельный бой… Неосознанно загораживаю собой Амира, который не видит Дориана, а так и продолжает немое противостояние взглядами с Оливией.

Дориан вскакивает с места.

Он кидается ко мне.

Рывком дёргает на себя и прижимает. Шипит на ухо:

— Я не пускал! Смирись уже, Ашара, ты – МОЯ.

Он смотрит мне в лицо, ловит мой взгляд.

И я смотрю в его глаза, в которых бушует грозовое небо и искрят молнии, как на его драконьей шкуре.

В этот момент весь мир вокруг перестаёт существовать.

Дориан открывает мысли, затапливая чувствами моё сознание. Поток его эмоций смывает начисто все сомнения.

О чём я, вообще, могла сомневаться?

Есть мой дракон. Есть я. И наш ребёнок. И наши чувства.

Дориан рокочет в моей голове: «Мы теперь вместе. Ашара. Нас никто не разлучит».

Я завороженно повторяю: «Вместе, Дориан».

Отчётливо понимаю, как я его люблю. Больше самой жизни.

«А ты и есть – моя жизнь», — вторит эхом в голове Дориан. «Ты и наш ребёнок».

Так и не выпуская из объятий, Дориан нащупывает мою руку… и надевает мне…

Скашиваю вниз глаза.

На моём пальце красуется его фамильное кольцо, отсвечивая яркими солнечными бликами.

Дориан наклоняется, впивается в губы глубоким поцелуем.

Когда он отстраняется, мы продолжаем вглядываться в глаза друг другу. А внешний мир постепенно врывается к нам звуками.

Мать Дориана истерит, срывающимся на визг голосом:

— Ты женишься на дочери убийцы твоего отца?