Читать книгу - "Нарушая правила - Алекс Коваль"

— Да работает у меня тут одна… — ухмыляется, — знакомая.

— М-м, просто знакомая? — чмокаю парня в нос, Реня улыбается. Правда, заметив, что я вылетела с работы расстегнутая и без шапки, тут же хмурится. Ставит меня на ноги и натягивает на голову капюшон пуховика, причитая:

— Ты почему без «головы»? На улице декабрь, ясноглазая!

— Торопилась.

— Еще раз выскочишь раздетая, получишь по заднице, и я не шучу, — открывает и придерживает для меня дверь, Ренат.

— Мхм, — киваю и плюхаюсь в салон. — Ты только все обещаешь и обещаешь… — тяну задумчиво. Парень занимает водительское сиденье и качает головой, мол, вредная, что с тебя взять.

До ближайшего к дому ТРЦ мы доезжаем, собрав все возможные в это время пробки. Город начинает закупаться к праздникам, поэтому вечерами в магазинах не протолкнуться.

Мы с Реней, минуя все сувенирные лавки и бутики, ныряем в супермаркет. Подхватываем тележку и пропадаем в рядах с овощами. Красавчик все с кем-то перезванивается. Краем уха улавливаю его «да, будем», брошенное второпях собеседнику. Кто будем? Где будем? Мне ничего не говорит. А любопытную Вику уже распирает. Так распирает, что, как только Ренат прячет телефон, я цепляю его под руку и как бы невзначай интересуюсь:

— Ты с кем весь вечер болтаешь?

— С Илюхой. Кстати, тебе от Светы большой привет.

— И-и?

— Что «и-и», ясноглазая?

— Я чувствую, ты хочешь еще что-то мне сказать! — тормозим у полок с новогодними шарами и гирляндами. Красавчик осторожно хватает за полы расстегнутого пуховика, улыбается и тянется с поцелуем. Хитрый!

— Не прокатит, — уворачиваюсь. — Я жду…

— На следующей неделе они собирают всех у себя дома. У Илюхи днюха. Будут парни из отряда со своими женами и подругами. И они зовут и нас с тобой, ясноглазая. Вдвоем. Как пару. Наша первая совместная вылазка. Пойдем? Я готов.

— Знакомить меня с твоими коллегами и их женами? — сбивается с ритма сердечко от волнения. Это выглядит уже как новый, совершенно иной «уровень» наших отношений. Мысли сразу летят далеко вперед. А как это будет? А что это будет? А если я им не понравилось? Столько новых лиц! Мышка Вика сжимается от страха внутри.

— Ага. Хочу, чтобы все знали, что это уже не шутки. Все серьезно. Ну и так, чисто для информации, я уже сказал «да», ясноглазая.

— То есть вариантов у меня все равно, как бы и…

— Вика? — пробегает колючим морозом по коже знакомый голос, прозвучавший за спиной. За одним потрясением наступает второе. Я напрягаюсь вся, до самых кончиков ушей.

Да быть того не может! Этот супермаркет находится в трех кварталах от нашего дома. И тем не менее лицо Рената каменеет, когда он кидает взгляд поверх моей макушки, где звучит новое и требовательное:

— Виктория Марковна!

Делать нечего. Оборачиваюсь.

— Мам? Кхм… привет.

Она, как всегда, безупречна в своей норковой шубке и замшевых сапогах. Укладка волосок к волоску. Легкий макияж и стопроцентная уверенность в своем превосходстве. Сейчас стоит, во все глаза смотрит на красавчика, который словно почувствовав нависшую над головой его бедовой ясноглазой угрозу, обнимает меня за талию и прижимает к себе. Как и перед Ильей инстинктивно демонстрирует свою готовность к любой стычке. Вот только этого нам не хватало.

— Не хочешь нас познакомить со своим…? — заламывает мама свою идеальную бровь.

Не хочу, но, похоже, придется.

— Ренат, знакомься — это моя мама, Инга Александровна. Мама — это Ренат, мой…

— Подружка, видимо, — поджимает губы ма, перебивая. — Та самая, у которой ты уже три недели живешь, бегая от нас с отцом. Не стыдно?

— Я не от кого не бегаю! — шиплю, вот только разборок семейных нам не хватало. Посреди забитого людьми магазина на глазах у красавчика. Да! Да, Стыдно, блин! Чувствую себя мелким нашкодившим ребенком! Даже щеки снова начинает жечь румянец.

— Как будто собственного угла и дома нет, — не унимается ма. — Позор, Виктория!

— Не начинай…

— Есть, — вздрагиваю от того, какое тотальное сквозит напряжение в голосе Рената, — и угол, и дом. Ренат, — тянет руку, — парень вашей дочери, и мне очень не хотелось бы начинать наше знакомство с ругани, Инга Александровна.

Ох…

Я стою, затаив дыхание. Мама, кажется, впадает в молчаливую ярость. Да, ей придется смириться, мой Реня молчать в тряпочку точно не будет. Особенно, когда дело касается меня.

Мама переводит взгляд с руки парня ему в глаза. Уголок ее упрямых губ дергается. То ли от нервов, то ли от шока. Пожимать протянутую Ренатом ладонь она, разумеется, не торопится. И он это тоже понимает и ухмыляется.

— Интересно, — переводит взгляд с Рената на меня мама. — Отец в курсе?

— Нет, и знать ему пока не обязательно.

— Даже так?

— Именно.

— Вика, не глупи! Возвращайся домой. Пообижались, попсиховали и будет.

— Я дома, — говорю упрямо, сжимая ладонь красавчика, которую мама не посчитала нужным вежливо пожать. — Вам с папой придется смириться, что я уже не маленькая и у меня теперь есть своя жизнь. Если папе скучно и некого дрессировать, я подарю ему на Новый год собачку! — выпаливаю дерзко, потянув Рената за собой. — Идем. Мы еще не купили сыр на пиццу.

— Я тебя не узнаю, — слышу тихое и растерянное. — В кого ты превратилась, Вика? Дерзишь, огрызаешься, шипишь…

— В саму себя, мама! — поворачиваюсь резко и кидаю раздраженно. — Мне надоело жить вашей жизнью! Молчать и следовать папиным идиотским правилам! Туда ходи, сюда не ходи. С теми общайся, с этими не смей. Хватит! Мне уже не пять. У меня есть чувства и собственное мнение. И если ты за тридцать лет еще не устала потакать и поддакивать отцу, то я так жить не хочу и не буду! — выдаю как на духу, хватая ртом воздух.

Мама бледнеет. Впервые в жизни я посмела так открыто ткнуть ее в собственную беспомощность. Сколько себя помню, никогда она не смела перечить отцу, и это ужасно! Сердце колотится, кровь пульсирует, дыхание учащается. Меня начинает мелко потряхивать, а к глазам подступают слезы злости и несправедливости. И если бы не руки Рената, которые мягко обхватывают за плечи и увлекают за собой, я бы точно разрыдалась и впала в истерику!

— Дыши, ясноглазая, — ныряя в ряды с постельным, где совершенно пусто, обхватывает ладонями мои щеки парень, заглядывая в глаза. Их жжет от непролитых слез.

— Обидно, блин! — топаю ногой. — Ты к ней по-человечески, а она? Что ей мешало хотя бы ради приличия улыбнуться? Уж про то, чтобы порадоваться за дочь, я вообще молчу!

— Все это херня, Вик, — смахивает подушечкой большого пальца слезу с моей щеки красавчик. — Ну, не улыбнулась и фиг с ним, я не в обиде.