Читать книгу - "И хочется и колется - Ева Ночь"

Геннадий

Она меня придавила. Джина. Своим неуместным сарказмом, властными замашками, командирским тоном. Я уже почти набрался духу вежливо выпроводить её из собственного дома, но внезапно во мне проснулся неизвестный науке зверь – совесть.

Джина умирает. Одинокая. А я мог бы немножко её потерпеть. Всё же родная кровь. Бабушка как-никак.

Эти мысли бередили душу, и душа не выдержала – сдалась.

Возможно, у меня опять поднялась температура, а может, внутри что-то сломалось окончательно. Я остро захотел, чтобы Лиля была рядом. Я женат или где? У меня законная жена, пусть бегает вокруг меня, а я буду лежать в кровати и «умирать». Имею право.

И, вдохновлённый этой мыслью, я Лильку выдернул с работы. Кто вообще сказал, что моя жена должна работать? Полная чушь. И надо бы как-то это осторожно донести до мадам Севериной.

Меня скручивало в спирали и раскручивало в какие-то непонятные галактические туманности. Я мечтал. Грезил. Улыбался, как дурак. И вообще был как пьяный.

И от этого я отпихивался руками и ногами много лет назад? Идиот! Лилька ж как бальзам на старые раны. Как глоток воды в знойной пустыне. И ребёнок вообще не помеха… отличный пацан, я бы ещё от парочки не отказался. Своих. Сделаю Лильку беременной – вопрос с работой сам по себе отпадёт.

– Мы дома! – от её голоса в груди ёкнуло, сердце зашлось и температура, кажется, подскочила ещё больше. Я мигом разделся до трусов, нырнул в кровать, изобразил скорбь на лице и прикрыл глаза. Пусть почувствует, что мне плохо.

– Ну, наконец-то! – слышу я Джинин голос. – Моё солнышко явилось. Расскажешь бабушке, как у тебя день прошёл?

Я слышу, как Котя смеётся и вредничает:

– Вообще-то обедать пога! Я голодный между пгочим!

– Тогда нужно мыть руки – и на кухню, – воркует старая ведьма. – Лили, ты посмотри, как там Геннадий, а то давно его не видно. И нам бы поговорить.

Я делаю стойку на её слова. Ну да. Будет учить, как играть на балалайке. Надо бы как-то этот воспитательный момент заставить её пропустить.

Лильку я узнаю по запаху. От неё всегда вкусно пахнет. Духами, немного мылом и ещё чем-то. Не спутать ни с кем.

– Ген, ты спишь, что ли? – спрашивает почти шёпотом. Прохладная ладонь касается пылающего лба.

– Нет, – бурчу я, – помираю.

– Рано тебе ещё помирать-то, – трогает пальцем она мои брови. Вначале одну, а потом другую, – но бровки домиком я оценила. Жалость вызывают. И – ай-ай-ай – у тебя опять температура. Ты лекарства принимаешь, горе моё?

Моё. Она сказала моё!

– Иди сюда, – открываю я глаза, беру в ладони её лицо и тяну к себе. Целую жадно, оглаживая большими пальцами виски.

– Крокодил, ты с ума сошёл. Белый день на дворе. Сюда может забежать Котя, а у тебя одеяло приподнимается.

Она права. Надо успокоиться. Но вместо этого я снова её целую, глажу по плечам и ниже, как сумасшедший, будто у меня секса лет сто не было. А, собственно, так и есть. Лилька мне задолжала за столько лет. А то, что было вчера, не считается. Я даже и не помню ничего.

– Укол, успокоиться, обедать, – выкрутилась моя собственная жена из объятий, и я с тоской подумал: до ночи далеко, но придётся терпеть.

– Тебя бабушка чему учила? Она мудрая. У неё самый лучший рецепт от всех болезней, – попытался я всё же настоять на своём. – И у нас дверь закрывается, между прочим, – добавил с надеждой.

Лиля посмотрела на меня так, что я со вздохом упал на живот и спустил трусы.

– Делай уже свой укол, добрая моя жена. Буду тебя слушать. Иначе оставишь без сладкого. Правильно?

– Хороший мальчик, – погладила она меня по голове.

Толпы мурашек кинулись врассыпную по всему телу, и мне стоило большого труда не застонать. Я – сплошная эрогенная зона. У меня медовый месяц, можно сказать. И вечно какие-то ограничения, родственники, катаклизмы. Правда, ребёнок – это святое. И Котька действительно мог в нашу спальню заскочить. Придётся терпеть. Но Лиля рядом – уже хорошо.

За обеденным столом сошлись все. Я даже начал привыкать к совместным посиделкам. Всё бы ничего, но Джина…

– Нас сегодня из санстанции посетили, – проскрипела она, откушав супа. Лилька захлопала глазами. – Спрашивали, не сдох ли наш кот.

«Наш» – обнадёживало. Всё остальное – не очень.

– Какой жестокий и невежливый врач, – обиделась за мистера Жира Лилька. – И вопросы у него ужасные.

– Не у него, а у неё. Потому что достаточно милая девушка приходила. Геннадий на её ямочки на щеках пялился.

Вот ведьма, а!

– Пялился? – огорчилась Лилька.

– Чисто из любви к искусству, – попытался разрядить обстановку я. Получилось так себе.

– Очень милая девушка. Кровь с молоком. У таких отличные дети рождаются, – задумчиво промокнула салфеткой рот Джина и немигающе уставилась на Джона-Ваню. Вот что она имела в виду, когда говорила о других неженатых мужчинах.

Я почувствовал некое злорадство. И даже радость. По крайней мере, понадеялся, что её внимание переключится на устройство личной жизни личного то ли помощника, то ли телохранителя, и она хотя бы на время оставит нас с Лилей в покое. Я был бы рад и Лолите подыскать жениха. Лишь бы бабуле было чем заняться на закате своих дней. Или месяцев. Сколько ей там отпущено?..

– Так значит пялился? – оказывается, Лиля не забыла эту дурацкую фразу. Вот чего бабуля добивалась? Поссорить нас?

– Она меня ошарашила, – пошёл я в атаку. А то глядишь, совсем бревном сделают и начнут пилить изо дня в день. – Но будь ты дома, могла бы пресечь всяческие безобразия. Встретила бы милую девушку сама, поговорила бы, а я бы в постельке повалялся, без стрессов и лишних волнений. К тому же, не забывай, чей кот меня покусал.