Читать книгу - "Милый, единственный, инопланетный - Юлия Монакова"

С посторонними людьми Илья обычно не церемонился. Однажды, отправляясь на прогулку, Лиза вышла с сыном из лифта и встретилась с соседкой, которая к этому самому лифту направлялась. Илья держал в руках своего любимого плюшевого кота по имени Котейка — подарок дедушки, и, вероятно, производил на посторонних совершенно ангельское впечатление: прелестный голубоглазый карапуз с прелестной же игрушкой в руках.

— Ой, а кто это у нас тут такой шагает? — заверещала тётка. — Мальчик? А как тебя зовут? Куда же ты собрался?

Илья притормозил с лёгкой улыбкой, но никак не отреагировал на её слова, и соседка решила, что он стесняется.

— А сколько тебе лет? И кто это у тебя в руках? Да ты умеешь разговаривать? Наверное, не умеешь…

Илья совершенно по-взрослому вздохнул, насупил бровки и выдал скороговоркой:

— Мальчик. Илья. Гулять. Три года. Котейка. Умею.

И пока тётка промаргивалась от неожиданности, переваривая полученную информацию, он повелительно махнул ручкой в сторону лифта:

— Тётя, нажимай на кнопочку и уезжай.

Лиза с трудом сдержала гомерический хохот и поспешно отвернулась. Да, её ребёнок умел очень недвусмысленно послать, если не был расположен к диалогу…

Не сразу насторожила её и привычка Ильи с глубокой дотошностью исследовать всё, что его окружает. Началось всё с безобидного увлечения кубиками, пирамидками и пазлами, но затем он начал упорно ломать все игрушки, проверяя, что у них внутри, разбирать на детали пульт от телевизора и тут же заново собирать.

Дальше — больше. Илья всё чаще стремился оставаться в одиночестве, погружаясь в собственный непонятный мир. Играя, он маниакально зацикливался на чём-либо. К примеру, мог не есть, не пить, не спать, а целый день строить что-то из конструктора. Любые попытки его отвлечь, увести, накормить или уложить заканчивались криками и слезами. Участились истерики на пустом месте, рыдания по любому поводу, Илья стал категорически отказываться контактировать с другими детьми… Но даже тогда Лиза не забила тревогу, списывая всё на очередной возрастной кризис.

На детской площадке, куда она приводила Илью, можно было время от времени встретить маму с дочкой лет десяти. У девочки был синдром Дауна: она плоховато говорила, довольно странно двигалась, однако… Лиза даже не могла описать это словами, но девочка как будто светилась изнутри, в ней не было ни одной негативной нотки. При этом Лиза отмечала реакцию остальных мам: очень многие сторонились девочки, стараясь увести своих детей подальше, будто боялись, что это заразно. Некоторые в лоб спрашивали, что это с ребёнком, и недовольно выговаривали затем матери, что её дочь смущает и пугает остальных своим видом.

Да и сами дети понимали, что с девочкой что-то не то. Единственным человеком на всей площадке, который совершенно ничего не замечал, был Илья. Он спокойно вступал с девочкой в обстоятельные и серьёзные беседы, рассказывал про свои игрушки, про то, какие буквы и цифры выучил, какие модели из конструктора построил, а она лучилась счастьем, гладила его по голове и даже поцеловала один раз в макушку.

Лиза заметила, что мама девочки очень переживает за реакцию посторонних — она постоянно нервно окликала дочь и просила ни к кому не приставать.

— Какая светлая у вас девочка, — искренне сказала Лиза, — такая добрая и улыбчивая.

Женщина смутилась до слёз.

— Да, — пробормотала она, — спасибо… Только в развитии отстаёт.

— Зато какая у неё чудесная улыбка — вот прямо как на иконах рисуют! А какая она нежная, моего Илюшку до этого ни один ребёнок не обнимал и не целовал.

Похоже, женщина не привыкла к подобным комплиментам.

— Спасибо вам, — сконфуженно пробормотала она. — Вы со своим мальчиком здесь единственные, кто нормально на Веронику реагирует. Все остальные меня сожрать готовы за то, что мы приходим сюда гулять и всех смущаем. Не представляете, как трудно быть матерью ребёнка, который отличается от всех.

Лиза и не догадывалась тогда, что очень скоро вполне себе представит…