Читать книгу - "Любовь Хасана из Басры - Шахразада"

Она довела его до исступления – и точно угадала момент: губки ее обхватили трепещущую плоть. Хасан застонал. Одновременно она накрыла его губы своей ладошкой. Он принялся бешено лизать ее, страстно желая вновь ощутить ее вкус…

Теперь она нашла нужный ритм и заработала всерьез. Несколько раз она успешно сдерживала его жеребца, не давая ему разрядиться. Потом она вновь ласкала его поочередно то быстрыми, то томными и медленными движениями. Она чувствовала, что мужское тело под нею все выгибается в судорогах страсти. Марджана знала, что должна позволить ему разрядиться, покуда он не истомился и не утратил желания.

Убрав ладонь с его губ, она повернулась к нему и увидела, что лицо его бледно и покрыто бисеринками пота. Сладко улыбаясь, Марджана поднялась и развязала узлы. А затем медленно опустилась на жезл страсти – он оказался поистине огромен и заполнил ее всю… Она тут же сжала внутренние мышцы и стиснула нежно и страстно… Темные глаза Хасана едва не вылезли из орбит. Рот его раскрылся, и из него вырвался стон страсти…

– А теперь встань, юноша! – прозвенел в полутьме голос Марджаны – о, сейчас не нежной и пылкой возлюбленной, а сильной, даже страшной колдуньи. – Прикоснись к изваянию и закрой глаза. Чувствуешь ли ты в себе силу увидеть то, что боятся увидеть смертные?

– Я готов на все! – Душа Хасана трепетала. Ибо никогда ему не было так нестерпимо сладко, никогда он еще так не наслаждался женщиной. И, о да, так нестерпимо не мечтал прикоснуться к другой.

– А теперь раскрой глаза, смертный!

То был уже не голос Марджаны. Глубокий, низкий голос самого хозяина преисподней наполнил, казалось, весь мир.

Хасан распахнул глаза. Он ожидал увидеть языки пламени, что вставали бы по обе стороны, но не опаляли; чудовище с обликом, который не выразить никакими словами, отвратительное и прекрасное одновременно… Но то, что предстало перед его глазами, было куда проще и куда страшней.

Перед ним стоял его отец, визирь Рашид. Такой, каким он запомнил его в день последней ссоры. Хасан хотел уже броситься к нему на шею, но в этот миг увидел глаза человека, что стоял перед ним. Огромные, с налившимися кровью белками, с вертикальными зрачками, то были глаза небытия, глаза самой смерти. То были глаза Иблиса Проклятого!

– Скажи мне, смертный, чего ты хочешь теперь?

– О великий! – Хасан смог найти в себе силы, чтобы сдержать дрожь. – Я по-прежнему мечтаю о том миге, когда моя любимая, моя Айна, оживет.

– Готов ли ты отдать за это всю свою душу?

– Я готов отдать и самое жизнь за один лишь миг нашей любви, о Иблис!

Хасан дрожал словно лист на ветру. О, в этот миг он уже верил в то, что его мечта осуществится! И от этого ему становилось и страшнее и слаще одновременно.

– Что ж смертный, да будет так, как хочешь ты! Тебе будет дарован этот миг! Целуй же свою избранницу!

И Хасан прильнул к губам статуи. Обжигающий холод камня сменился нежной теплотой, ее уста дрогнули в ответном поцелуе… И в тот миг страшная боль и невыносимый холод пронизали все существо юноши.

– Тебе дарован этот миг, смертный! – со смехом прогрохотал Иблис Проклятый, возвращаясь в свой истинный облик. – И этот миг, и вся вечность!

Встали и опали невыносимо высокие языки огня, среди спокойного чистого неба мелькнула молния, загрохотал гром… И все стихло.

Несносно болтливый водонос наконец указал дорогу Мехмету. Вот показались руины, которые могли быть только развалинами дома ведьм Аль-Абдалла. Над камнями внезапно встало красное зарево, затем послышался человеческий крик, и Мехмет узнал голос друга. Но не успел он сделать и шага вперед, как перед ним вознеслись стены дома, раздался гром и воздух наполнился хохотом столь страшным, что волосы зашевелились на голове юноши. Мгновение – и все исчезло…

Исчезли стены дома, очистился небосвод, и луна осветила развалины. Все было как раньше, лишь посреди руин стояли две статуи, застывшие в вечном поцелуе.

Макама увы, последняя

– …Вот поэтому и предостерегают матери своих детей от такой любви, какой пылал юный Хасан к каменному изваянию, справедливо считая это чувство не благостью великой, подарком Аллаха всесильного, а наказанием Иблиса Проклятого.

– Я поняла, мудрая моя мамочка… Но ответь, почему ты называешь его Хасаном из Басры, а не из страны Ал-Лат?

– Потому, моя девочка, что в стране Ал-Лат жил и ее покинул славный юноша, веселый и талантливый, мечтающий лишь о том, чтобы ему не мешали идти путем его предназначения. Хасан же, что шагал по улицам Басры, и был тем безумцем, который отдал всю свою жизнь за один поцелуй. Отдал, не заботясь более ни о чем и желая лишь одного – чтобы каменный истукан ожил.

– Но скажи мне, почему же этот безумец прельстился статуей, предав живую и прекрасную девушку?

– О, моя красавица, эту загадку не под силу разрешить никому. Ибо нельзя понять, что происходит в разуме мужчины и есть ли вообще таковой…

И пусть эта история поучительна, но все же не так, как история Маруфа-башмачника, грезившего наяву и увидевшего свои грезы воплощенными.