Читать книгу - "Две судьбы. Книга 3. Голубая кровь - Семен Малков"

Но его актерские способности не провели Виталия Михеевича – мастера загонять в угол мошенников. С силой стукнул кулаком по столу – и Кирилл сразу умолк.

– А ну прекрати этот спектакль, пока я тебе морду не набил! И держи себя по-мужски! Меня не проведешь.

Подождал, пока сынок перестанет хлюпать, и уже спокойнее сказал:

– Не признаешься сейчас же – я приглашу сюда твоего друга Юсупова и ты предъявишь ему обвинение. Думается, он найдет что сказать в свое оправдание. И тогда не жди от меня пощады!

Эта угроза подействовала безотказно: то, что последует, когда Петр узнает о клевете, для него страшнее, чем гнев отца. Он-то рассчитывал, что все останется между своими… После минутного колебания, искусно изображая муки совести, плаксиво заговорил:

– Прости, папа… Стыдно признаться было, потому и врал. Конечно, поступил низко. Но положение безвыходное: надо долг отдать. Я ведь не знал, что это бабушкин подарок.

– Ладно, отложим выяснение отношений! – оборвал его отец. – Говори: кому отдал кольцо? Может, успеем вернуть, пока не поздно!

– Папочка, я сам выкуплю, только ссуди денег! – взмолился Кирилл, до смерти боясь встречи отца с Аликом. – Я ведь только в залог отдал!

– А сколько ты должен? И за что?

– Пятьсот баксов. Потом тебе все объясню, – даже тут смухлевал негодяй, сообразив, что другой такой возможности ему не представится.

– Ладно, – недолго думая, согласился Виталий Михеевич, – хоть жену успокоит и обрадует. – Поехали за кольцом! Деньги, разумеется, я тебе не доверю.

Достал ключи, открыл сейф, взял нужную ему сумму; снова запер, аккуратно убрал ключи, распорядился, чтобы подали машину, и направился к выходу. Кирилл поплелся за ним как побитая собачонка. Одно утешение – в свою пользу он ухитрился заначить две сотни «зеленых».

Сидя рядом с отцом на заднем сиденье роскошного лимузина, Кирилл лихорадочно обдумывал дальнейший план действий. Он уже успел по мобильной связи узнать у диспетчера ремонтной фирмы, где сейчас Алик, – туда и ехали.

Главное – не допустить объяснений Алика с отцом. Этот подонок из вредности запросто его заложит! Да и незачем бате знать, сколько он ему должен.

Сияющий лаком «бьюик» остановился у обшарпанного дома, и Кирилл, сверив по бумажке записанный адрес, торопливо предложил:

– Подожди в машине, папа, а? Видишь, какая тут грязь… Я один сбегаю и его притащу – уговорю сделать перерыв в работе.

Кирилл нашел приятеля в квартире на пятом этаже. Когда (после объяснений через закрытую дверь с хозяевами) к нему вышел Алик – с трудом удержался, чтобы не рассмеяться. В грязной, забрызганной краской спецовке, с защитной маской на лице – пугало огородное.

– Ты чего это сюда приперся? – сняв маску, вытаращил глаза наркоман, но по выражению лица Кирилла сразу догадался: – Предки колечка хватились, что ли?

– Вот именно! Маман нагрянула, тот еще скандал учинила. Сейчас некогда объяснять, машина внизу нас ждет. Привез выкуп – аж двести баксов! И на такси получишь.

– Но я не могу, – замялся Алик, – нас же здесь бригада! И потом, в таком виде…

– Ничего, быстро обернемся! – решительно заявил Кирилл. – Коллегам поставишь бутылку, а тебя посадим рядом с водилой. Возьми только что-нибудь подстелить!

Подождал на площадке, когда Алик выйдет, и вместе с ним спустился к машине. «Хорошо, что он сядет спереди, – легче помешать его разговору с отцом», – с облегчением подумал Кирилл и предупредил:

– Не вздумай вякнуть папаше о нашем уговоре. Не то плакали денежки! Колечко отдано тебе в залог. Я ему сказал – за долги, тоже почти правда. А спросит, за что, – молчи как рыба: мол, закон чести не позволяет!

– Ясно! – коротко бросил в ответ Алик – уже подходили к машине. Пока ехали, не подвел, как ни старался банкир хитрыми вопросами узнать правду, не удалось: кредитор его сына угрюмо молчал, отделываясь общими фразами.

Когда остановились у его дома и он вышел, Кирилл, стараясь скрыть охватившее его алчное волнение, поторопил отца:

– Давай поскорей деньги отдам, так договорились, – соврал он. – Сюда не вынесет, знаю его – хитрая бестия.

Виталий Михеевич молча отсчитал и протянул ему пять хрустящих стодолларовых купюр, и Кирилл внутренне возликовал. Когда он, запыхавшись от бега, плюхнулся на заднее сиденье «бьюика» рядом с отцом, тот, рассматривая сверкающее бриллиантом кольцо, удовлетворенно произнес:

– Твое счастье, сын, что удалось сохранить эту память о бабушке. Хоть умно сделал, что заложил. Так и быть, амнистирую тебя по случаю траурного дня!

Искоса взглянул на притворно-постную физиономию отпрыска и огорченно подумал: «Видно, ничто уже его не исправит! И за что судьба меня наказала таким сыном?» Мысленный самоанализ удручил его еще больше: грехов и ошибок так много… Он погрузился в угрюмое молчание и всю оставшуюся дорогу с Кириллом не заговаривал.