Читать книгу - "Цитадель - Клэр Кент"

есть, почему-то зная, что этого достаточно. Это именно то, чего он хочет.

В чем нуждается.

Его эрекция немного ослабла после кульминации, но так и не прошла полностью. Вскоре он снова возбужден, и его член зажат между нашими телами.

Проходит много времени, прежде чем Коул приподнимается и устраивается у меня между ног. Он скользит внутрь меня. Помогает обхватить его ногами за талию. Затем трахает меня в быстром, напряженном ритме, который сотрясает наши тела.

Кажется, я снова кончаю. Я не могу сказать наверняка. Все это так невероятно приятно — так правильно, глубоко и необходимо — что я не могу отличить оргазм от всего остального. Но я хнычу и издаю беспомощные всхлипывающие звуки, а Коул охает как животное.

Он едва успевает выйти, чтобы кончить мне на живот с очередным хриплым стоном.

После этого мы падаем вместе, сплетаясь клубком горячей плоти и цепляющихся конечностей. Его лицо оказывается в изгибе моей шеи. Он несколько раз неуклюже целует меня туда, затем, наконец, поднимается.

Я улыбаюсь ему. Становится темнее, потому что огонь костра гаснет.

Коул улыбается в ответ такой улыбкой, какой я никогда у него не видела. Совершенно искренней.

На мгновение мне кажется, что он что-то скажет. Что-то, что я хочу услышать. Но вместо этого он бормочет:

— Тебе нужно немного поспать.

Он прав. Мне это необходимо. И ему тоже.

Не важно, что произошло между нами сегодня вечером; мир остается таким, какой он есть.

Брианна все еще в опасности, и завтра мы должны попытаться спасти ее.

Глава 11

Утро всегда преображает мир.

Дело не только в солнечном свете. Тот же воздух, которым мы дышим ночью, каждое утро кажется новым — другим. Деревья, цветы и животные начинают расти по-новому. Воссоздают самих себя. И мы стараемся делать то же самое. Все, что кажется таким правдивым, таким интуитивным, таким насыщенным в лунном свете, становится реальностью утром.

Обычно я этого хочу. Просыпаясь, я могу обуздать бурлящие ночные мысли и сделать то, что мне нужно выполнить за день. Но сегодня утром я просыпаюсь с мыслью о том, что в прошлый раз я была так уверена в Коуле, но когда я проснулась, его уже не было.

Я знаю, что сейчас все по-другому. Прошло два года, мы оба выросли и изменились. И когда я открываю глаза, Коул именно там, где и должен быть — внизу, у реки, плещет водой на лицо и грудь. Но я не могу избавиться от чувства тревоги, думая, не повторится ли то же самое снова.

Мое тело затекло и слегка дрожит, когда я встаю. Последние несколько дней мы почти ничего не ели, и я отвыкла от таких лишений. В основном я справилась с приступами голода, но слабость еще не прошла. Я немного разминаюсь, захожу за дерево пописать, а затем присоединяюсь к Коулу на берегу ручья, чтобы умыться.

— Доброе утро.

— Привет, — я улыбаюсь ему, странно застенчиво. С трепетом

Его глаза изучают мое лицо. Бегло осматривают меня сверху донизу.

— Все в порядке?

— Да.

— Если мы двинемся в путь прямо сейчас, то, возможно, догоним их сегодня. Ты готова к этому?

— Да, — я решительно киваю. — Я готова. Как твое плечо сегодня?

— Нормально.

Выражение его лица бесстрастное, ничего не выражающее. Я протягиваю руку и потираю его больное плечо, сильно надавливая на линию сухожилий.

Я прислушиваюсь и слышу, как он тихонько вздыхает.

— Коул.

— Все в порядке, — бормочет он. — Прямо сейчас ничего не поделаешь.

Он прав. У нас нет ни времени, ни досуга, чтобы я могла посуетиться над ним так, как мне хочется.

И, возможно, Коул все равно не захотел бы этого от меня. Он всегда был в высшей степени самодостаточен, отвергал любые попытки проявить заботу, любые попытки предъявить свои права. Возможно, главным, чего он хотел от меня прошлой ночью, был секс, а не все то глубинное, что я хотела предложить.

Однако он не отмахивается от моих прикосновений. Он на мгновение закрывает глаза, пока я продолжаю массировать его.

— Никогда не знал, каково это, — наконец бормочет он.

— Что?

— Когда кто-нибудь заботится обо мне.

Каким-то образом — в некотором роде — его мысли оказываются очень близки к моим собственным мыслям.

— Ты мог бы это иметь, — говорю я, стараясь говорить мягко, чтобы не прозвучало, будто я его упрекаю. — Ты этого не хотел.

— Я этого хотел, — Коул резко качает головой. — Просто никогда не думал, что мне это позволено.

Он говорит правду. Я знаю это наверняка, и от этого мое сердце сжимается в груди. Я наклоняюсь и нежно целую его в щеку. Я не знаю, что сказать, поэтому ничего не говорю.

Коул поворачивает голову в мою сторону. Снова внимательно изучает мое лицо, на этот раз с другой настойчивостью.

Я понятия не имею, что он ищет на этот раз.

Все, что он говорит — это: «Нам лучше отправляться в путь».

Что мы и делаем.

***

Утро проходит так же, как и последние два дня. Ничего, кроме мучительной ходьбы, сильного напряжения и передвижения в более быстром темпе, чем было бы комфортно в моем физическом состоянии.

В конце концов я впадаю в болезненное оцепенение от усилий, дискомфорта и усталости. Мои ноги все еще машинально шагают, но, честно говоря, я не уверена, как именно это происходит.

Я настолько выбита из колеи, что понятия не имею, сколько часов прошло. Единственные детали, которые я замечаю — это разбитый тротуар, сорняки и грязь у меня под ногами и пятно пота на спине рубашки Коула, по форме напоминающее контур Австралии на карте. Ничего не меняется, кроме размера влажного пятна на его рубашке, пока он не останавливается так резко, что я врезаюсь в него.

Он протягивает руку, чтобы поддержать меня, и притягивает к себе. Я собираюсь спросить, что случилось, но закрываю рот, увидев выражение его лица. Он указывает на холм, который мы только что преодолели. Я всматриваюсь в тени у подножия склона, щурясь, чтобы увидеть то, что увидел он.

Я замечаю какое-то движение, но не могу понять, что это. С таким же успехом это может быть и олень, и плохой парень, и армейский танк, и цирковой клоун.

— Это они? — спрашиваю я, скорее произнося эти слова одними губами, чем вслух.

Коул коротко кивает, подталкивая меня, пока я не схожу со старого шоссе и не скрываюсь за деревьями полностью.

Я вытираю пот со лба и шеи, разрываясь между облегчением и растущим страхом.

Мы догнали