Читать книгу - "Боевой маг при эстелийском дворе - Екатерина Сергеевна Бакулина"

По крайней мере, Маклин старался не зря, взломать его работу будет крайне сложно.

– Силовой взлом памяти может быть применен только к лицам, против которых уже выдвинуты серьезные обвинения, – вмешался Торрес, очень спокойно, ровно. – При этом должны быть веские доказательства вины этих лиц. К свидетелям силовое сканирование не может быть применено.

Бернардо ощутимо поморщился.

– Это слишком серьезное дело, капитан. Государственной важности.

– Закон един для всех, – пожал плечами Торрес. – Сеньора в праве выборочно показать те фрагменты памяти, которые сочтет нужными. И даже на это нужно ее согласие. В противном случае это может быть расценено как вмешательство в личную жизнь. Относительно ментального воздействия у нас в законе все прописано строго.

– Вы что-то знаете, капитан?

Вот тут мне, честно сказать, слегка не по себе стало. Не лез бы так Торрес. Для него это может плохо закончиться.

– Я двадцать лет служу в полиции и знаю закон, – пожал плечами тот. – Что касается допроса… Сеньора так же имеет право выбрать менталиста с которым будет работать, если у службы безопасности есть основания ему доверять.

Тут Торрес глянул на меня и чуть подмигнул.

Что? И кому я тут могу доверять?

– Конечно, ей предоставят выбор, – ухмыльнулся Бернардо.

Торрес сделал какое-то такое движение глазами… словно наверх. Что? Там искать менталиста? Совсем наверх. Каких менталистов в Эстелии я знаю? И вдруг осенило. Это даже забавно. Вряд ли из этого что выйдет… но отчего бы не попробовать?

– Если дело действительно государственной важности, – сказала я, – то с радостью дам все показания его величеству королю Альберто. Он менталист, и кому как ни ему может доверять королевская служба.

Бернардо даже вздрогнул, растерялся, такого точно не ожидал.

– Боюсь, это невозможно.

– Сеньора имеет право обратиться даже к его величеству, – кивнул Торрес. – Да, безусловно, король может отказать. Но подать запрос вы запретить не можете.

Это даст время. А там… кто знает…

Как бы Торреса самого сегодня ночью в канаве не нашли…

И вот тут, пока Бернардо пытался что-то еще придумать, вмешался второй, который пришел с ним.

– Вы имеете право подать запрос, – тоном заядлого бюрократа признал он. – Но для этого вам все равно сейчас нужно поехать с нами, дать устные показания, предъявить свои воспоминания выборочно, желательно, чтобы они что-то объясняли в этом деле. Если этого будет достаточно, вы сможете ехать домой. Если нет, то вам будет предоставлена возможность написать запрос и выбрать менталиста.

Отказаться сейчас в любом случае не выйдет.

– Хорошо, – сказала я. – Тогда мне нужно ненадолго вернуться в спальню, одеться. И я буду готова ехать с вами.

Их обоих что-то напрягло, но, глянув ну Торреса, Бернардо кивнул. Я сейчас, к счастью, абсолютно в домашнем, в таком виде ехать в государственное учреждение уместно только если действительно срочная необходимость.

– Хорошо сеньора. Вы можете переодеться, мы, безусловно, не будем мешать вам. Но я пройду с вами и подожду у двери спальни.

– Думаете, я выпрыгнул в окно?

Ладно, пусть ждет. Короткую записку для отца Леса я написать смогу. «Нужно срочно поговорить с Айвой». Если не у Рикарду, то у Марку точно есть нужные связи, чтобы Айве передать. И уже через него я попрошу возможность дать показания королю лично. Это в его интересах, так что лучше пусть он. Честно сказать, я и Альберто не доверяю до конца, но ему больше прочих. Но тут почти уверена – он должен помочь.

* * *

Торреса, конечно, с собой не взяли, это ожидаемо, хоть и жаль. Человек, хорошо знающий местные законы – точно не помешает. Очень надеюсь, проблем у него не будет.

Снова в здание Службы безопасности, но не к Мендешу на этот раз. Интересно, он знает? Но даже если знает, не факт, что вмешается сейчас.

– Могу я увидеть мужа? – спросила по дороге.

Бернардо хмыкнул задумчиво.

– Да, сеньора. Но сначала с вами поговорит инспектор.

Хорошо. Меня убивать точно никто не будет, и ментальные щиты у меня теперь на редкость крепкие, так что волноваться не стоит. После пяти лет в должности директора училища – бюрократией меня не напугать.

На самом деле, все было даже… довольно обыденно. По крайней мере поначалу.

Меня подробно расспрашивали о том, что я делала последнее время, о том, что я знаю о планах Леса, что он мне говорил. Я отвечала.

Да, я сразу сказала, что порыв Леса пойти и надавать Гуэрре по морде – явно основывался на событиях вчерашнего дня и пропавших воспоминаниях. Сказала, что очень вероятно, что Лес заподозрил ментальное воздействие на меня, и решил, что Гуэрра к этому может быть причастен. Гуэрра ведь менталист, и о то, что он рвется к власти – не такой уж секрет. Возможно, Гуэрра решил действовать через меня.

Почти уверена, что Бернардо и те люди, которые стоят за ним, изначально что-то такое и планировали. Но про эти планы я говорить не стала.

Несколько раз ощущала, как кто-то пробует на прочность мои щиты, но Маклин ставил на совесть.

Даже добровольно показала начало разговора с Лесом, когда он вернулся и пытался понять что со мной случилось. Где-то до обсуждения, что его пытаются провоцировать.

– Этого мало, сеньора. Нам нужно видеть, что было дальше.

– Дальше он обнимает меня, и мы занимаемся любовью, – сказала я, глядя инспектору прямо в глаза. Это слишком личное.

Благодаря Торресу, я теперь знала, что законы Эстелии относительно ментального воздействия такие же как и у нас. То есть, если не очевидно, что ты совершил серьезный проступок, если явных доказательств твоей причастности нет, то можно отказаться. Есть такое право. Для того, чтобы копаться в мозгах – должны быть веские основания.

Сейчас оснований не было.

Вот в мозгах Леса копаться они имеют право, но туда не пробиться.

Мне же могли лишь предложить сотрудничество. Я отказалась. Написала заявление, что готова работать с его величеством королем Альберто лично, потому что в таких сложных государственных делах доверяю только ему. Мне сказали, что ничего не выйдет, у короля слишком много других дел, но заявление у меня взяли. Попытались продавить снова, куда более тонко на этот раз, давили на сознательность и совесть, рассказывали, что затягивать такое дело – только хуже. И снова у них не вышло.

Чем дальше, тем отчетливее в голосе инспектора появлялись резкие, недовольные нотки.

– Нам очень жаль, что вы так неразумно ведете себя, сеньора.