Читать книгу - "Кровавая луна - Пенн Кэссиди"

Я посмотрел на женщину рядом со мной и изучил ее немного внимательнее. В ней было намного больше, чем большинство людей могли увидеть. У меня было такое чувство, что она была заперта в невидимой клетке так долго, что даже она не осознавала этого. Но я знал по опыту, что нужно быть невероятно сильным, чтобы справиться с теми проблемами, с которыми она столкнулась, и выйти из них с каким-либо подобием здравомыслия.

Я наблюдал за ней во время похоронного обряда. Она не видела, что я изучаю ее, но я видел печаль в ее глазах, когда она смотрела, как горят эти щенки. Я видел, как она пробегала глазами по семьям, которые скорбели по своим сыновьям. Я чувствовал, как от нее исходят чувство вины и стыд.

Все это было неуместно. У нее не было причин чувствовать вину за то, что случилось с теми оборотнями. Она не виновата, что ее похитили. Это была не ее вина, что у ее матери был роман с вампиром и она создала дампира. Все эти вещи были вне ее контроля, и все же она была здесь, скорбя о двух щенках, которых даже никогда не видела, даже после того, как сама пережила такую тяжелую потерю.

Я был гребаным ублюдком, я знал это. Когда я встретил ее на кухне в поместье Харкеров, меня переполняла такая ненависть, замаскированная безразличием. Все, что я видел, когда смотрел на нее, было еще одним человеческим препятствием на пути поиска наших пропавших дарклингов. По моему мнению, она была своевольной, властной и легкомысленной, и я был слеп ко всему остальному. Я бы не стал лгать и говорить, что мой член не напрягся для нее даже с самого первого взгляда.

Только когда я увидел эти синяки на ее лице и шее, разбитую губу, когда она вышла из своей спальни по дороге в дом Карсона, я присмотрелся повнимательнее. Это был первый раз, когда я понял, что не все так, как казалось, и, возможно, слишком поспешил с выводами.

Глава 13

Сиренити

Мэррик ответил не сразу. По его опущенному подбородку и теням под глазами я поняла, что его многое тяготит. Даже сотен лет было недостаточно, чтобы стереть такое горе. Я даже представить себе не могла, каково это было для него.

— Иногда мне хочется просто забыть, — сказал он через несколько мгновений. Я смотрела на него, а он смотрел на свою руку, которая все еще держала мою. Его взгляд был устремлен куда-то вдаль. — Хотя сейчас это уже не так похоже на горе. В конце концов, время делает свое дело, и я давным-давно перестал горевать.

Я подумала об этом и поняла, что он, вероятно, прав. Горе не будет длиться вечно. Не то грубое, сжимающее внутренности горе, которое я испытывала каждый раз, когда думала о своем брате. В конце концов, это превратилось бы в воспоминание о горе, что было совсем не то же самое.

— Но помнить все равно приятно. Даже если ты больше не можешь горевать, по крайней мере, твои жена и сыновья продолжают жить в твоей памяти. Это намного больше, чем кто-либо из того времени может сказать на самом деле, не так ли? Кто-то из живущих сегодня все еще может помнить их как людей, а не просто уроки истории. — Я съежилась от жалости к себе. Услышать это вслух прозвучало хуже, чем я предполагала.

Я никогда не была хороша в формулировке вещей, учитывая тот факт, что никому в моей жизни на самом деле не было дела до того, что творилось у меня в голове, но я надеялась, что он уловил суть.

Он смотрел на меня, его зеленые глаза пробегали по моему лицу, а между бровями залегла легкая морщинка. Хотя он не выглядел расстроенным. Может быть, немного смущен, но не расстроен. Улыбка тронула его губы и привлекла мой взгляд к ним, посылая мурашки по моему животу.

— Полагаю, я никогда не думал об этом с такой точки зрения. Ты невероятно странная женщина, ты знаешь это?

Я покачала головой.

— Я приму это как комплимент от человека, который родился, когда врачи лечили пиявками.

Глубокий раскатистый смех расколол ночь, когда Меррик откинул голову назад. Мои глаза расширились, когда я увидела, как подпрыгивают его плечи. Звук его смеха был глубоким и музыкальным, и заставлял мой желудок переворачиваться снова и снова. Его смех тоже был заразительным, и я не могла не присоединиться к нему, пока у нас обоих не заблестели слезы в глазах.

Было приятно смеяться. Как будто что-то в моей груди расслабилось и с меня свалился физический груз. Думая об этом, я, честно говоря, не могла вспомнить, когда в последний раз позволяла себе смеяться и чувствовать это.

Когда я вытерла глаза, то быстро поняла, что Меррик затих. Собравшись, я перевела дыхание и посмотрела, как он в ответ уставился на меня. Его глаза пробежались по моему лицу, словно ища что-то, и мне захотелось поерзать или поправить прическу. Но я не шевелилась.

— Что? — Спросила я, внезапно занервничав.

Меррик моргнул, глядя на меня, легкая улыбка тронула его губы. Я наблюдала, как его ноздри, казалось, затрепетали, а в его глазах появился блеск, которого не было несколько мгновений назад, отчего мой желудок затрепетал. Внезапно я смогла вспомнить в ярких деталях прикосновение его губ ко мне, и то, как его руки руководили моим телом, что делать и как двигаться. Я чувствовала вкус его крови на своем языке.

Сжав бедра вместе, чтобы подавить внезапную боль, я поняла, что воздух между нами внезапно стал напряженным. Он просто продолжал смотреть наменя, держась с жутковатой неподвижностью, на которую способен только вампир.

— Что? — Нервно переспросила я. — Когда ты так смотришь на меня, это заставляет меня думать, что ты считаешь меня немного уродливой или что-то в этом роде.

Моя глупая шутка заставила его зрачки расшириться, а губы дернуться.

— Уродина — это определенно не то слово, которое я бы использовал, чтобы описать тебя, девочка. — Теперь его голос звучал низко и хрипло.

Он отпустил мою руку, и холодная