Читать книгу - "Лыцарь + Драконтесса =? - Маргарита Преображенская"

выражения чувств. В глазах принцессы уже вспыхивала прежняя страсть, когда она и Веня невольно касались друг друга. Замзагул вдруг отметила про себя, как красиво движется её юрлыцарь. Кого же он ей напоминал? И почему хотелось танцевать с ним вечно? В какой-то момент взгляд Замзагул упал на дальнюю полку шкафа.

– Откуда у вас это?! – воскликнула она, увидев тот самый цветок, который вчера в порыве бросила на сцену.

Сейчас этот цветок стоял в маленькой вазочке и, казалось, расцвёл пуще прежнего, словно был тайным знаком, подсказкой, указывающей на важность момента.

– Это? – Веня вдохнул полной грудью, наконец, решив, что час пробил. – Это …вот!

Совершенно ошарашив принцессу, он метнулся к шкафу и извлёк оттуда те самые гибкие доспехи, в которых исполнял дабстеп на сцене. Замзагул смотрела на него так, будто у неё в мозгу взорвалась бомба местного воздействия, а потом пробормотала едва слышно и радостно:

– Так, значит, там были вы… был ты!

Принцесса сжала руками виски и, пошатнувшись, осела в кресло, смертельно напугав своего юрлыцаря. Каша и чехарда образов, роящихся в голове, застившая собой истинную суть, развеялась, оставив Замзагул один на один с собственными чувствами. Веня понял всё без слов. Локи предупреждал его о таком развитии событий.

– Любовь навязанная – это болезнь! – говорил ему бог обмана, провожая сына до замка. – Тяжёлая болезнь, иногда даже смертельная. Освободиться от неё, как заново воскреснуть. А выздоравливающей нужно правильное лечение. Понял? Вот, как начнётся процесс, ты уж тут не зевай, а сразу, как этот – как его? – доктор Айболит, приступай к работе! Ну, помнишь?

Дальше Локи принялся вольно цитировать Чуковского, да так, что от этого цитирования бедный Корней Иванович, наверное, не раз повернулся в гробу:

«Добрый доктор Айболит,

Всех лекарством завалит.

За объятьями от стресса

Приходи к нему, принцесса!

Отступает приворот

От дыхания рот в рот!»

Веня не мог ослушаться такого дельного совета своего родного папы, но проявил и собственную инициативу, существенно расширив перечень лечебных процедур, в результате которых он и принцесса очнулись в одной постели только после деликатного стука в дверь и осторожного возгласа:

– Послание для юрлыцаря!

***

У Фемиды ночь тоже выдалась очень лечебная. Конечно, сама она никогда не добралась бы до своего тайного возлюбленного, но Локи позаботился и об этом, снабдив попугая нужными подсказками.

– Сделать пять шагов на север! – вещал Фобурдон Пипидастр, восседая на плече у своей новой хозяйки, как делал это раньше у бравых пиратов, отчего Фемида чувствовала себя кладоискательницей.

Правда, клад из бога обмана был сомнительный, но о другом она не мечтала. Так, под руководством попугая, она достигла пустынной улицы, на которой не горел ни один фонарь. В темноте всё вокруг казалось одной монолитной стеной без окон и дверей… хотя нет, одна дверь была! Она возникла неожиданно, обозначившись сияющей линией по контуру, которую будто нарисовали на тёмно-синем монолите ночи. Фемида направилась к ней и нерешительно коснулась ручки, выполненной в форме кольца, которое сжимал в пасти чешуйчатый крылатый змий. Дверь отворилась, пропуская ночную гостью внутрь, в полумрак, напоенный сладкими ароматами фимиамов, как будто в храм, построенный в её честь. Фемида шла как во сне, по дорожке из первоцветов, рассыпанных по полу, а вокруг не было ни души. Ей казалось, что это те самые первоцветы, что зацвели вокруг дома Скади.

В действительности, Локи просто заказал похожие цветы, чтобы усилить впечатление. Создавая это помещение для Тайной Гильдии Разгильдяев несколько сотен лет назад, он даже не подозревал, что однажды оно будет использовано для такой романтической встречи. Гильдия задумывалась как его тайная армия, состоящая из тех, кто по каким-то причинам отвергнут обществом. Такая организация существовала в каждом мире, куда ему удалось добраться. Этот её филиал оказался самым нужным. Несмотря на то, что дела наконец-то, вроде, пошли на лад, обольщаться было рано. Локи знал о планах своей замечательной и смертоносной дочери, которые простирались аж до самого Рагнарёка – гибели людей и богов, собственно для их осуществления она так старательно и пыталась убрать отца со сцены, сначала поспособствовав заточению в темницу, а теперь явившись сюда с целью завершить начатое. Локи предполагал, что Хель пожаловала в Мир лат и крыльев не одна, и тоже не сидел сложа руки.

Он расставил своих соглядатаев и воинов по всему городу, чтобы ни один шаг Хель не остался без внимания, выкрал из покоев советника один важный артефакт, о котором сам Апалал давно забыл, отправил ряд важных сообщений через личную почту советника от непорочного имени этого лучшего представителя Великих Змиев и, наконец, убедил не подозревающего ни о чём таком Апалала позволить механической копии принцессы свободно общаться с Разрывателем Трупов. Теперь, когда дело было, как говорится, на мази, осталось самое важное и трудновыполнимое: заслужить прощение любимой женщины и оградить её и сына от гнева богов и от гибели.

Из тайного укрытия он видел, как Фемида идёт по дорожке из цветов, ведущей её прямо к одинокому лучу света, направленному на единственный столик в огромном пустом зале, сервированный на двоих. Всё было романтично до оскомины, но Локи уже дал себе слово, что сегодня ночью выдержит всё, что нравится его любимой женщине (непростое испытание для легендарного насмешника со стажем). Ситуацию слегка спасал только эффектный попугай у неё на плече.

– Р-р-р-романтизьм! Закуска! – констатировал Фобурдон, окинув взглядом стол, на котором наблюдалось восхитительное белое вино, фрукты и сладости. – А где же йо-хо-хо и бутылка рома?

– Фобурдон! – усмехнулась Фемида, предвкушая самую прекрасную ночь в своей жизни. – Неужели ты пьёшь ром?

– Попугаи не пьют, они дегустир-р-р-руют! – заявил Пипидастр, закидывая себе в клюв аппетитную вишенку, украшавшую собой торт.

Фемида остановилась в нерешительности, оглядываясь по сторонам. Локи нигде не было видно, но он словно незримо присутствовал здесь. Неужели не решится показаться ей на глаза?! Конечно, за то, что он сделал, его следовало бы наказать, но Фемида, наверное, в первый раз в жизни обнаружила, что Меч Закона не формируется в её руке, как это случалось ранее всякий раз, когда она оказывалась рядом с преступником: налицо сбой божественного предназначения. Непорядок! Хорошо, что об этом никто не знает! Впрочем, сейчас Фемида была даже рада возможной утрате своей способности. Иногда она завидовала простым людям, не обременённым даром и долгом, характерными для всех высших сущностей.

Думая так, она вдруг заметила, что стул