Читать книгу - "Принеси мне их сердца - Сара Вулф"

– Леди Химинтелл больше подходит в качестве прикрытия. Никто не должен знать, что мы знакомы.

– Ваш дядя всегда публично распекает вас по поводу учебы? – спрашиваю я.

– С самого детства он обожает причинять мне моральные страдания, – невозмутимо соглашается она. – Это мучило меня до тех пор, пока я не нарастила собственную броню. Теперь просто притворяюсь, что нервничаю, чтобы потешить его садистское эго. Но раньше от такого мне хотелось…

– Бежать и прятаться в самом дальнем углу, какой только найдется? – спрашиваю я.

– Как вы узнали? – усмехается она.

Я поднимаю бокал с вином.

– Великие умы мыслят одинаково. И пьют тоже.

Она смеется, прикрыв рот салфеткой, хотя определить, искренний это смех или просто вежливый, я не могу. У нее они слишком похожи. Я ковыряюсь в тарелке, пока она аккуратно ест. Хочется извиниться за свое прежнее поведение, но остатки гордости загоняют это желание обратно. И тут я замечаю внимательные взгляды Грации и Прелести, буравящие нас. Нас? Нет – только Фиону. Одну Фиону.

– Кажется, ты им не сильно-то нравишься, – шепчу я. Фиона внезапно начинает крайне интересоваться своей едой.

– Трудно кому-то нравиться, когда являешься мной.

– Племянница воинственного эрцгерцога, – задумчиво говорю я, помешивая бледно-зеленый суп. – Да, проблема.

– Если бы их заботило только это. – Она вытягивает ногу и стучит по ней вилкой. – Многие готовы презирать меня лишь за хромоту.

– А я-то думала, ты пытаешься учредить новую моду с этой тростью.

Ее губы растягиваются в ироничной улыбке, которая тут же сменяется куда более скромной и дрожащей, едва Гавик обращает свой взор в нашу сторону. Секунду он смотрит на нас своими водянистыми голубыми глазами, но королева отвлекает его вопросом, на благословенный миг избавляя нас от его тирании. Слуги вносят вторую перемену блюд – на подносах гусята, зажаренные в масле с травами и лимонной цедрой. Запах просто потрясающий, а подача невероятно изысканная. Я быстро подсчитываю – два кусочка, и визит в уборную мне удастся оттянуть до третьей смены блюд. А всего их семь. Я вздыхаю. Меня ждет аппетитный – а также очень длинный и болезненный – вечер.

Но какой вечер таким не был с тех пор, как я стала Бессердечной?

Я бросаю взгляд на Фиону, которая ест свою еду с аккуратностью леди – зеркальное отражение И’шеннрии, сидящей чуть дальше. Внезапно она наклоняется ко мне.

– Он не спускает с тебя глаз.

Я смотрю туда же, куда и она, – прямо на принца Люсьена. Но как только наши глаза встречаются, он вздрагивает и быстро переводит взгляд на свое блюдо. Фиона коротко фыркает.

– Он тебе не нравится? – тихо спрашиваю я, теребя пальцами медальон, чтобы сердце внутри не стучало так быстро.

– Я дебютировала на Приветствии в прошлом году, – отвечает она. – Не по собственной воле. Это из-за него мне пришлось сгорать от стыда, шествуя по этому жуткому проходу у всех на глазах. Я привыкла к отвращению, но не в таком количестве.

Моя глубокая неприязнь к ней увядает на корню. Насколько же тяжела была ее жизнь здесь, при дворе? Не могу даже отважиться представить. Фиона отпивает немного вина, пожимая плечами.

– Хотя он критиковал их отвращение к моей ноге. Вслух. Видела бы ты лица придворных – подумать только, их прилюдно отругал кронпринц. Не то чтобы это надолго задержалось у них в памяти. Но услышать такое после семнадцати лет смешков за спиной? Это было великолепно. – Она аккуратно режет гуся, но в ее движениях все еще чувствуется легкое раздражение. Я морщу нос, и она наклоняет голову: – В чем дело?

– Принц Люсьен настаивает, что у него нет сердца, – отвечаю я. – А потом тут же разворачивается и делает что-то, что прямо это опровергает.

Она снова тихонько смеется, прикрыв рот салфеткой.

– Я знаю его с детства. Он легко мог расплакаться – даже из-за глупостей, например если кто-то раздавил паука или один из дворцовых котов убил птичку. Но потом Вария умерла, и… ну… – Следующие слова, следующий вздох даются ей с трудом. Вария. Не принцесса Вария. А просто Вария. Они были знакомы с принцессой, пока та была жива? – Вария была одной из тех, кто всегда защищал его. Он вбил себе в голову, что должен быть таким же стойким, как она. С тех пор, как доставили то, что осталось от ее тела, я больше не видела, чтобы он плакал.

Я пытаюсь представить: юный Люсьен, наблюдающий, как стражники вносят останки сестры, подходят к королю с королевой – затем к нему. Боль в желудке и опьянение от вина, все вместе, внезапно прерывают мои мысли. Я сдерживалась слишком долго. Я поднимаюсь и извиняюсь. В уборной гораздо прохладнее и тише, но кровавые слезы, стекающие по моему лицу, обжигают. Все стало только хуже после того, как я начала регулярно есть человеческую еду, и сегодняшний вечер не исключение. Меня крутит, выворачивает наизнанку, и я закусываю губу, чтобы сдержать стоны. Голод требует чего-то реального и сырого.

Я смотрю на собственное отражение, на растрепанные косы и искаженное лицо. Аккуратно смываю следы крови водой и тренирую улыбку. Неважно, насколько это мучительно, я должна держаться. И’шеннрия ждет. Двор ждет.

Я выхожу за дверь и уже на полпути к банкету чувствую, как чьи-то крепкие руки хватают меня за запястья. Оба запястья. Кто-то пытается меня пленить. Неужели боги решили, что сегодня не мой вечер? Я испуганно вскрикиваю.

– Что за…

– Заткни ее! – шипит кто-то, и мне в рот тут же грубо запихивают кусок ткани. Будь проклято отсутствие меча и перебор с вином! Я дико верчу головой и узнаю близнецов Прайзлесс, они связывают мои запястья веревкой и втаскивают в соседнюю комнату. Бросив меня на пол – они довольно сильны, несмотря на свой возраст, – один из близнецов закрывает дверь. В этот миг я отчаянно желаю, чтобы все человеческие байки про нас были правдой – суперсила и нечеловеческая скорость, позволяющая увернуться от любой стрелы. Но я всего лишь девушка, которая не может умереть.

– А теперь. – Один из близнецов приседает так, чтобы смотреть мне в глаза, на его лице проступает мерзкая ухмылка. – С чего бы начать?

Я пытаюсь его пнуть, но он ловко отскакивает в сторону.

– Мы тебе говорили, – ухмыляется первый близнец, – не оскорблять семью Прайзлесс. Но ты это сделала. У каждого здесь свое место. Ты, конечно, своего пока не знаешь, простолюдинка со свинофермы. Но мы