Читать книгу - "Дом горячих сердец - Оливия Вильденштейн"

не найдёт меня, так как мои мысли кипят, а желудок пуст, но сон приходит и накрывает меня волной. В какой-то момент я обнаруживаю, что Сибилла лежит рядом со мной, обхватив себя руками и барабаня пальцами по заляпанной ткани своего красивого фатинового платья.

Я отрываю прядь волос от своей вспотевшей шеи.

— Как давно ты здесь?

Свет не пробивается по краям штор, но материал такой плотный, что сейчас может быть полдень, а я могу так и не узнать об этом.

Я стираю сон с глаз, которые как будто наполнились песком, а Сиб поворачивает голову и проводит верхней губой по нижней губе.

— Я пробыла здесь всю ночь.

— Значит, ты не выполнила свою угрозу по отношению к Маттиа?

— Тебя ищет твоя бабка, Фэл! — говорит она так громко, что её голос ударяет в мои едва проснувшиеся барабанные перепонки. — Твоя бабка — самая злобная ведьма на свете — ищет тебя!

— Я в курсе.

— И это всё, что ты можешь сказать? Что ты в курсе?

— А что ещё ты хочешь услышать?

— Что тебе жаль, что ты мне не рассказала! Что ты немедленно возвращаешься в Небесное королевство.

— Прости, что не рассказала тебе, Сиб.

— Продолжай…

Я взбиваю подушку у себя под головой.

— Я думала, что Лоркан хотел сохранить в секрете тот факт, что она жива. Я не знала, что все остальные были в курсе.

— Остальным позволено это знать, и они уже извинились за то, что скрыли это от меня. Я всё ещё жду, когда ты произнесёшь вторую часть.

— Вторую часть чего?

— Того, что я попросила тебя сказать. Что ты немедленно вернешься в Небесное королевство.

Мою грудь начинает покалывать.

— Нет.

— Ты вернёшься.

— Никогда.

— Она на свободе и ей не терпится тебя убить.

Я сжимаю руки в кулаки под подушкой.

— Ты этого не знаешь, Сиб.

— Я этого не…

Она фыркает.

— Ты можешь снять проклятие Лоркана, и тогда его уже нельзя будет остановить. Если честно, я удивлена, что Данте не приказал тебя убить. Будь я королём, я бы убила тебя на месте.

— Хорошо, что ты не он.

Она бросает на меня выразительный взгляд.

Я улыбаюсь, а она нет.

Я вздыхаю.

— Думаю, он не в курсе того, как далеко простираются мои возможности.

— Как только он узнает об этом, он…

— Убьёт меня?

— Да.

Я начинаю жевать нижнюю губу.

— Если он меня убьёт, Лор убьёт его. Если бы Данте желал нам чего-то плохого — и я молюсь о том, чтобы это было не так — сначала он бы убил Лора, а затем меня.

— Это должно меня переубедить?

— Послушай, Сиб, я не могу вернуться. Лоркан может читать все мои мысли. Представь, если бы ты больше не могла скрывать свои мысли.

— Он может читать мысли?

Её рот и глаза округляются.

— Я думала, что он только может посылать видения!

Я стараюсь уверить её в том, что это распространяется только на его воронов.

— А вороны могут читать его мысли?

— Нет.

Она хмурит лоб.

— Вчера вечером мне показалось, что вы с ним вели беззвучный диалог. Ты можешь читать его мысли?

Поскольку я не хочу врать своей подруге, я перевожу тему.

— Сколько сейчас времени?

— Самое время рассказать мне, что, чёрт возьми, происходит между тобой и Лором.

— Между нами ничего не происходит. Он обручен. Ты разве не слышала?

Она переворачивается на бок и пристально изучает моё лицо.

— И что ты об этом думаешь?

— У меня нет мнения по поводу помолвки Лоркана.

Она фыркает.

— Забавно слышать это от человека, у которого есть мнение по любому поводу.

— Ладно. Я думаю, что эти игры престолов и заключение альянсов — какая-то нелепость. Но я буду только рада, если у Лоркана скоро появится жена. Когда он женится, у него больше не останется времени подслушивать мои мысли.

Несмотря на то, что я не свожу глаз с Сиб, приподнявшиеся уголки её губ говорят о том, что она не купилась на моё чистосердечное признание. И да, оно действительно чистосердечное. Я, мать его, в восторге от того, что мои мысли будут снова принадлежать мне одной.

Рот Сиб приоткрывается, так как она, по-видимому, хочет продолжить свой маленький допрос, но несколько поспешных ударов прерывают её на полуслове и заставляют обратить внимание на занавешенное окно.

Я решаю, что это кто-то из воронов, свешиваю ноги с кровати и встаю раньше, чем они успеют попасть внутрь. Когда резкий стук возобновляется, я подцепляю тяжёлую ткань и выглядываю наружу. У моего посетителя нет перьев, но у него есть крылья. Я со вздохом раздвигаю шторы.

Сиб подходит ко мне, босые ноги выглядывают из-под подола её платья.

Рот эльфа двигается, как будто он откусил где-то кусок мягкой карамели. Я стучу по уху, чтобы показать ему, что я его не слышу. Его рот раскрывается ещё шире, когда он переходит на крик. Это стекло, должно быть, очень толстое, потому что я всё ещё не понимаю, что он говорит.

— Сиб, ты понимаешь, что он говорит?

— Не-а.

Я пытаюсь отпереть окно, но не могу найти защелку.

— Как его открыть?

— Оно не открывается, — раздаётся голос у меня за спиной.

Я разворачиваюсь и вижу Имоген, которая стоит на пороге моей комнаты.

— А говорит он то, что Данте Регио желает с тобой аудиенции.

Я скрещиваю руки на груди.

— Я так понимаю, твой король прислал тебя для того, чтобы ты меня остановила?

Её темные глаза прищуриваются.

— Вообще-то я пришла, чтобы тебя сопроводить. По приказу нашего короля.

ГЛАВА 27

Огромные кованые двери из бронзы с грохотом закрываются за Сибиллой, Имоген и мной. Я пыталась уговорить Сиб остаться, но она заявила, что мне нужен, тот, кто будет меня тормозить, так как я склонна говорить то, что думаю.

Габриэль стоит на борту военной гондолы, светлые волосы, доходящие ему до пояса, развеваются на лёгком ветру, который пахнет летней жимолостью. Я рада, что Данте не отправил за мной Таво или Сильвиуса, потому что, если бы он это сделал, я вполне могла бы столкнуть их за борт.

Взгляд Габриэля следит за моим приближением, после чего поднимается на пернатых гигантов, нависших надо мной, точно грозовое облако. Их тела отбрасывают тени на отряд нервных эльфов, сопровождающих меня в сторону прочного понтона и сгущающейся толпы, оттесняемой назад одетыми в белое солдатами.

Новая чёрная лодка Антони раскачивается на бирюзовых волнах Тарекуори, пришвартованная рядом с лакированной гондолой, набитой шелковыми подушками — гондолой Птолемея Тимеуса. И хотя это