Читать книгу - "Легенда о яблоке. Часть 2 - Ана Ховская"

По выражению глаз девушки Алекс безошибочно догадался, о чем она подумала, но намеренно медлил с разъяснением, чтобы увидеть ее реакцию. Девушка посерьезнела, но ни в голосе, ни в словах не выдала своей обиды:

– С каждой минутой вы раскрываетесь для меня с новой стороны.

– Да и ты полна сюрпризов,– отметил он, продолжая наблюдать за ее тщательно скрываемым напряжением.

– Почему же вы не пригласили свою подругу в это особенное романтическое место?– София намеренно выделила интонацией последние два слова.

Алекс не мог устоять от того, чтобы не разыграть Леди и, не открываясь полностью, ответил:

– Видишь ли, у моей подруги, Афины, своеобразный вкус.

– Ага, значит, она еще и богиня?– усмехнулась София, и внутри у нее похолодело. «Что он о себе возомнил?! Играет со мной, как с очередной пассией. Думает, я плакать по нему буду?!»

Теперь взгляд Мэдисон стал непроницаемым, и Алекс решил остановиться.

– Афина – это сенбернар. На вид воинственная, но, по сути, мудрая и справедливая. Она тебе понравится.

На губах Ахматова появилась слабая улыбка раскаяния в нелепом розыгрыше. София не переменилась в лице, но тут же вспомнила фотографию в рамке на его рабочем столе, где были изображены он и большая рыжая собака. Вероятно, это и была Афина. София опустила глаза в тарелку и начала мысленно пересчитывать креветки, чтобы не дать возможности Ахматову уловить ее смущение.

Алекс протянул ладонь к руке девушки на другом краю стола и мягко коснулся ее пальцев.

– Прости мне мою шутку?

Прикосновение мужчины подействовало на Софию, как ожог. Она мгновенно подтянула руку ближе к себе.

Ахматова это снова задело: «Почему она так неприступна?! Словно я для нее враг!» Он опустил глаза, чувствуя, что если и дальше будет смотреть на девушку, то не сможет не выдать внезапно возникшее желание коснуться ее губ. Когда он перестал вести себя профессионально?

Девушка и сама не решалась смотреть в лицо спутнику, зная, что пока не может достойно скрыть своего патологического интереса к нему.

Некоторое время ужин длился в обоюдном молчании.

София прокручивала мысль о достойном ответе на новое приглашение Ахматова, потому что чувствовала, что он потребует его. Но теперь терялась в своих желаниях: с одной стороны, ужасный дискомфорт доставляла каждая встреча с ним, с другой – трепет, который она ощущала в его присутствии, был для нее, как наркотик, от которого трудно было отказаться.

Алекс терялся в догадках, почему его привычные методы обольщения не срабатывали с Мэдисон, ведь в любом случае он был самим собой, искренен. Он почти отвлекся от образа девушки как агента и смотрел на нее как на женщину, глубоко проникшую в его мысли. Прежде он подходил к каждой новой женщине с вполне осознанной целью, а от этой в его планах царила неопределенность. И все же его трогали ее глаза, их глубина; и знакомо то ощущение, когда смотришь в них и тонешь, испытывая блаженный восторг, и что-то неуловимое в них не дает покоя, каждый раз возвращая мысли к этим глазам.

– Тебе нравится?

София вернулась мыслями за столик и растерянно посмотрела на своего спутника.

– Что?

– Блюдо, которое пробуешь?

– А-а, это?..

София уже доедала содержимое широкой тарелки, но совершенно не концентрировалась на его вкусе. Она рассеянно посмотрела на оставшиеся кусочки, обвела языком небо и кивнула:

– Вкусно…

– Может, заказать что-нибудь еще?

– Нет, нет. Этого вполне достаточно.

– Не скромничай. Мне нравится смотреть, как ты ешь,– увлеченно улыбнулся Алекс.

Очередное проявление симпатии вызвало у Софии очередной прилив смущения.

– Добавьте мне шампанского,– тихо попросила она, заметив, что после напитка ей немного легче чувствовать себя в компании мужчины.

– С удовольствием!

И Ахматов легким движением руки наполнил бокал девушки.

– Поделишься, почему тебе нравится мускат?

– О-о, нет,– сразу отказалась София, но потом поняла, что ее реакция может вызвать еще больший интерес, и уже более сдержанно добавила:– Это детская история, которая не нуждается в комментариях.

– Ты обмолвилась, что мы совсем незнакомы. Почему бы не узнать друг друга поближе?– не уступал Алекс и сел в позу внимательного слушателя, подперев подбородок большим пальцем, а указательным – висок.

Тут девушка ухватилась за мысль, что может схитрить в свою пользу. Она сделала загадочный взгляд и с подкупающей улыбкой спросила:

– Алекс, а вы не откажете мне?

Вопрос его озадачил. Но после долгого изучающего взгляда он искренно ответил:

– Разумеется, сделаю все, что в моих силах.

Губы Софии расплылись в плутовской улыбке, и она произнесла по словам:

– Расскажите мне все о себе, начиная с детства и по сегодняшний день…

– Ну и лиса!– ласково заметил мужчина.

– Так вы откажете?– лукаво улыбнулась она.

– Нет, я добровольно признаюсь во всем,– шутливо сдвинув брови и понизив голос, произнес Ахматов.

София звонко рассмеялась от выразительности мужчины, сама не ожидая, что это так ее развеселит.

От ее смеха по телу Ахматова вдруг разлилось приятное тепло.

Теперь девушка скопировала его позу внимательного слушателя и ожидающе подняла брови.

– Как я уже говорил, я родом из Эль-Пасо,– начал Алекс, не сводя глаз с нее.

Он не вдавался в подробности жизни своей семьи, повествуя только о том, что влияло на его жизненный и профессиональный выбор. Иногда останавливался на курьезных случаях из его школьной, студенческой жизни и уже работы в ФАМО.

София ловила каждое его слово. Он был интересным рассказчиком, потрясающе красноречив, его живой, выразительный язык сражал своей проникновенностью. Она слушала и понимала, какой насыщенной и яркой была его жизнь уже с рождения, и как многого он достиг, а через его манеру говорить и рассуждения улавливала, как разносторонне он образован. София невольно отмечала, что получает редкое удовольствие от такого непринужденного и ни к чему не обязывающего общения. Только изредка ловила себя на мысли, что сожалеет о своем дурном опыте общения с мужчинами, который настраивает ее так враждебно (но что бы это изменило?), и снова возвращалась к истории жизни Ахматова, откликаясь на его слова улыбкой, а иногда и откровенным изумлением.

Ахматов же не был поглощен собственной персоной. Напротив, по профессиональной привычке, четко отбирал содержание для своего рассказа, одновременно отслеживая реакцию Леди на тот или иной случай из его жизни и странно радовался, что хотя бы некоторое время она была спокойна и расположена к нему. Он отметил, как приятно менялось ее лицо от веселой открытой улыбки, как озарялись задором и интересом глаза; как неописуемо нежно и трогательно спадали густые черные локоны на ее лоб и щеки, и как она откидывала голову назад, чтобы убрать их с лица, при этом открывая нежную кожу шеи и плеч.