Читать книгу - "Долина кукол - Жаклин Сьюзан"

Анна села в четвертом ряду с Генри и Лайоном. Торопливо вбежала Дженифер Норт, извиняясь перед всеми за то, что проспала. Режиссер отвернулся от кучки людей и добродушно кивнул ей.

– У тебя, принцесса, никаких изменений не будет. Так что, если хочешь, можешь идти и досыпать.

Дженифер улыбнулась и пошла в полутемный зрительный зал. Генри знаком предложил ей место рядом с собой. Она узнала Анну и тепло улыбнулась ей.

– Замечательно, правда? – восторженно произнесла она. – У нас настоящий хит! Я не имею права говорить «у нас», ведь я ничего не делаю. Но шоу такое замечательное, и я в таком восторге оттого, что тоже участвую в нем.

– Ты в нем очень здорово выглядишь, – искренне сказала Анна.

– Спасибо, но думаю, что, увидев мое имя в афишах, публика вряд ли повалит в театральные кассы.

– Знай себе цену, – ответил ей Генри. – Как только это шоу станет хитом в Нью-Йорке, о тебе заговорят все газеты. Гарантирую, что минимум через полтора месяца со дня премьеры контракт на съемки в кино будет у тебя в кармане.

Дженифер широко улыбнулась, у нее на щеках заиграли ямочки.

– Ах, Генри… честное слово, я бы так хотела этого. – На лицо ее набежала тень. – Но только если это будет крупный контракт, а не из тех, что заключают с начинающими актрисами.

– Начинающие актрисы часто становятся настоящими кинозвездами, – осторожно заметил Генри.

Тень стала глубже, Дженифер нахмурилась.

– Талантливые начинающие. А у меня таланта нет, Генри. Вот почему мне нужен выгодный контракт. Если мне достаточно заплатят, им придется использовать меня на все сто процентов. Придется меня учить… готовить меня…

– Предоставь решающее слово мне. Если речь пойдет о небольшой сумме на хорошей студии и я посоветую тебе соглашаться, соглашайся. В воздухе уже носится телевидение, оно вот-вот появится, и крупными контрактами сейчас никто так легко не бросается.

– Тогда я, пожалуй, больше заработаю в Нью-Йорке. У меня есть предложения от Пауэрса и Лонгуорта, и я могла бы параллельно с этим шоу неплохо зарабатывать манекенщицей.

Генри резко повернулся к ней.

– Давай со мной начистоту, Дженифер. Тебе нужен контракт с кинокомпанией? Или карьера? Я не желаю расшибаться в лепешку, если тебе решительно все равно. И что с Тони Поларом? Насколько у вас серьезно?

Дженифер улыбнулась.

– Газеты все раздули. Я обожаю Тони, но, по-моему, ни он, ни я не спешим к алтарю. И потом, по закону я все еще остаюсь женой принца Миралло.

– Почти все газеты утверждают, что ты получишь развод. Ты только вспомни статьи, где описывали, как вы стоите перед судьей: ты – порядочная девушка-католичка, желающая иметь детей, и этот ублюдок, который не хочет ни одного.

– Ты католичка? – спросил Лайон. Дженифер пожала плечами.

– Мать была католичкой, а отец – нет. Они разошлись. Я даже не крещеная. Но ведь это никто не станет проверять, правда, Генри?

– Ты только делай, как я говорю. Ты – католичка. Ты хотела, чтобы вас обвенчали в церкви, а принц предпочел гражданский брак. На одном этом ты уже наполовину выиграешь. Потом скажешь о детях. Анна будет твоей свидетельницей.

– Я… кем? – вклинилась в их разговор Анна.

– Нам нужен свидетель. Я все собирался сказать тебе. Не волнуйся, суд будет закрытый. Тебе нужно только сказать, что ты подруга Дженифер и что она всем делилась с тобой, прежде чем выйти за принца, что она так пылко стремилась замуж за этого подонка, что согласна была даже уехать жить в Италию и завести кучу детей. Только ни в коем случае не забудь сказать про детей.

– Но я же нарушу клятву на Библии, если скажу все это, – возразила Анна.

– Скрестишь два пальца, когда будешь присягать, – ответил ей Генри. Затем, переключив внимание на сцену, прошептал:

– Ну, держитесь… сейчас начнется!

Посреди сцены стояла Тэрри Кинг, недоумевающе тараща глаза на режиссера.

– Выбросить песню? – воскликнула она. – Ты с ума сошел? Да ты отзывы читал?

– Постановка слишком затянута, дорогая, а песен у нас предостаточно. – Режиссер говорил об этом спокойным тоном, словно о чем-то вполне обычном, само собой разумеющемся.

– Ну и что? Сними другую песню. Тебе же прекрасно известно, что моя – лучшая во всем шоу!

– Здесь все решаю я, – деланно усталым тоном возразил он.

– Где Гил Кейс?

– Его здесь нет. Занят с либреттистами. Билл! Эй, Билл Тоули! – Появился худощавый юноша. – Билл, любовная сцена с тобой и Тэрри снимается. Вместо нее мы сейчас работаем над новым сольным танцем для тебя одного. Это к выступлению в Филадельфии. Вместо того чтобы признаваться в пылкой любви к Тэрри, исполнишь танец. Это ускорит темп спектакля и подстегнет ритмику.

Билл согласно кивнул, не скрывая распирающей его радости, и исчез.

– А мне что делать, пока он танцует? Сидеть у себя в гримерной?! – вскричала Тэрри. – Ты хоть отдаешь себе отчет, что если убрать любовную сцену и песню, то у меня останется всего две реплики в первом отделении да ритмический номер во втором – и все?

– Ритмический номер остается, – ответил режиссер. – Но мы ставим за тобой кордебалет. Они будут исполнять танец до выхода второго состава.. кордебалета.

– А мне что делать?

– Вместо того чтобы петь со вторым составом, ты сместишься в левую часть сцены. Постоишь там… потом освещение с тебя уберут, и ты незаметно уйдешь со сцены, а действие будет продолжать один кордебалет.

– Это ты так думаешь! – с этими словами Тэрри схватила свою шубку и метнулась прочь со сцены.

Режиссер продолжал говорить о сокращениях и о слиянии номеров, будто ничего не произошло.

Спустя десять минут Тэрри появилась снова, прикрываясь, словно щитом, каким-то маленьким человечком, похожим на енота. Семеня ножками, «енот» пробежал по проходу между кресел.

– Ну, что еще тут случилось? – спросил он строгим тоном.

Стоящий на сцене режиссер обернулся и посмотрел на него сверх вниз.

– Где случилось? – невинно спросил он.

– Послушай, Лерой! – взвыл «енот». – Не думай, что сможешь одурачить меня своим невинным девичьим личиком. Уж кому-кому, а мне эти фокусы известны. Элен боится Тэрри. Да только на этот раз Тэрри кое в чем немножко повезло. У нее самая длинная песня в спектакле. Ты не убедишь меня, что эти ребята-либреттисты дадут Элен выбрасывать из спектакля свои лучшие песни.

– Позвони им, – предложил ему Лерой.

– Уже звонил. У них совещание с Гидом Кейсом. И потом, ты что, хочешь сказать, будто Кейс готов платить Тэрри четыре сотни в неделю всего за две реплики и половину ритмического номера?

– Если она захочет остаться и исполнять это, то думаю, ему придется платить.