Читать книгу - "Вторая жизнь - Татьяна Ветрова"

Полина… или родители (не)родители…

— Что вы наделали? — кричу, со всех ног бросаясь к маме, без сознания лежащей на полу. — Мама! Мамочка, очнись, пожалуйста. Ну же… — тормошу за плечи, не сразу понимая, что меня пытаются оттащить.

— Полина, с ней все будет хорошо, — взволнованно шепчет на ухо Артем.

Стою, стиснутая крепкими объятиями своего парня, и мокрыми глазами смотрю на разворачивающуюся перед собой картину. Одно слово — некрасивая!

Папа аккуратно берет безвольное тело мамы на руки, в два шага перетаскивает драгоценную ношу на диван. Каплей дегтя становится дядя Женя, что услужливо подает стакан воды. И все бы ничего, но его безучастное выражения лица играет со мной злую шутку. Меня начинает трясти, словно центрифугу. В голове настоящий хаос, требующий порядка. И с каждой секундой, с каждой минутой становится только хуже.

— Степан Васильевич, простите, а где я могу найти аптечку?

— Над холодильном посмотри.

Выпуская меня из объятий, Артем скрывается на кухне и, судя по доносящимся звукам, открывает аптечку. Я всхлипываю, тыльной стороной руки вытираю непрекращающиеся слезы, не забывая прихватить и сопли. Наверное, сейчас я похожа на самое настоящее чудо-юдо из фэнтезийных сказок, но мне плевать.

Вращая головой, пытаюсь считать эмоции собравшихся.

Папа встревожен. Мама все еще без сознания. И мне внезапно становится интересно, что его больше волнует: то, что мама еще не очнулась от обморока, или то, что они услышали, и он просто не знает, как посмотреть мне в глаза и объяснить сложившуюся ситуацию.

Кошу взгляд правее, натыкаюсь на дядю Женю, стоящего у окна все с тем же безучастным видом. Я тоже многого понять не могу. Например, ему плевать на происходящее, или он за годы ведения бизнеса научился не разлучаться с маской безразличия? Надеюсь, что второе.

Не знаю, что пытаюсь в нем рассмотреть, но взгляда не отрываю. Высокий, широкоплечий, да и костюмчик видно на заказ. Стоит полубоком и смотрит в окно, а там баннер с фотографией его жены. Интересно, а о чем он думает сейчас? Вот бы залезть в его голову и узнать. Может быть, моя голова тогда бы меньше болела.

Руки в карманах идеально отглаженных брюк сжаты в кулаки. На лице появляются эмоции. Плотно сжатые губы и нахмуренные брови явно кричат, что их хозяин недоволен. Еще бы, я сама не ожидала, что родители вернутся так рано.

— Давно ты знаешь? — еле слышно произносит отец.

Вздрагиваю, перевожу на него вопрошающий взгляд. Кажется, только что я пропустила заданный мне вопрос.

— Ты давно обо всем знаешь? — снова звучит вопрос отца.

— Гере помочь хотела, но врач сказал, что я не подхожу, — жмурюсь, прислушиваясь к воцарившейся в комнате тишине.

Я сказала правду, потому что считаю, что в данной ситуации так будет лучше. Для всех лучше. Как бы горько она ни звучала и сколько бы боли ни принесла, так действительно для всех нас лучше. Ведь тогда я действительно хотела помочь Герману, считала это своей сестринской обязанностью. Но не вышло…

— Почему не сказала сразу?

И снова вопрос, на который я не знаю ответа.

— Не знаю, — пожимаю плечами и облокачиваюсь на дверцу шкафа. — Наверное, не хотела вас расстраивать.

— Не расстроила бы. — Отец отворачивается, смотрит на пришедшую в себя маму. — Врач нам все рассказал.

— Предатель, — шепчу себе под нос.

Я ведь просила его, практически со слезами на глазах умоляла сохранить это в тайне, когда узнала, что по всем документам я родная дочь. Не хотела, чтобы родители расстроились, узнав такую правду обо мне. Они до сих пор остаются в неведении и не знают, что в прошлый раз я перерыла все документы в доме, чтобы найти хоть одну зацепку. Но все было тщетно…

— Согласна. Мы должны были сами тебе сказать, но я испугалась.

Мама тихо всхлипывает, папа обнимает ее за плечи и шепчет в макушку успокаивающие слова. В комнате снова воцаряется тишина. А я так и продолжаю сидеть около шкафа, не шевелясь. Чего жду? Не знаю. Наверное, розового единорога за окном, что вот-вот прилетит и скажет, что это розыгрыш, а я, как наивная дурочка, повелась.

Только вот единорог не спешит прилетать и сообщать хорошие вести.

В комнате все как прежде. Папа и мама сидят на диване, дядя Женя продолжает стоять у окна. И тут Артем возвращается с бокалом воды. Судя по запаху, в нем что-то другое.

Недолго думая, принимаю из его рук бокал и залпом выпиваю. Жмурюсь, неприятное послевкусие. Зыркаю в него уничтожающим взглядом, мысленно пытаюсь обматерить за такую подставу. Артем усмехается и падает на пол рядом со мной.

— Разговор будет длинный. Верно?

Киваю и неосознанно двигаюсь ближе к нему.

— Чего ты испугалась?

Мама переводит на меня взгляд, полный боли и тоски. Она никогда так не смотрела. Ни на кого.