Читать книгу - "Гарем Ивана Грозного - Елена Арсеньева"

– Чего ж ты об сем раньше-то молчал? – яростно выкрикнулИван Васильевич.

Потом, бросив взгляд на полуживую от страха и всех этихужасных признаний Анастасию, сгреб злополучного лекаря за шкирку и без всякихусилий оторвал от земли его тщедушное тело. В три шага пересек просторныйпокой, выскочил в сени – и тут, на глазах у стражника, который уже давно и с величайшимнедоумением вслушивался в шум, поднятый в царицыной опочивальне, держа Линзеялевой рукой, а правой сжимая свой остроконечный посох, с силой приколол своегоархиятера к стене, аккуратно затянутой зеленым свейским сукном.

Исполнено это было по всем правилам лекарского искусства:посох угодил бедолаге прямо в сердце.

* * *

Надо полагать, окажись в это время князь Андрей Михайлович вМоскве, сыскалось бы ему местечко на колу! Однако он славно сражался в Ливонии,а царь не настолько обезумел от обиды, чтобы лишить свои полки чуть ли ненаихрабрейшего воеводы. Притянул к допросу Адашева с Сильвестром – тевысокомерно и уверенно отперлись от всех возводимых на них вин. Кончилось тем,что они же и поперли на царя: клятву-де они давали от всего сердца, толькосейчас впервые услышали, что история с антоновым огнем была не более чемпредставлением, скоморошиной, и как же смел государь этак непотребно поступитьсо своими наипервейшими и наипреданнейшими советниками?!

Царь почувствовал себя виноватым и опять примирился с ними.Впрочем, он не имел особенно много времени – разбираться с чьим-то мнимым илидействительным предательством. Анастасии на глазах становилось все хуже дахуже, и только тут Иван Васильевич понял, какого свалял дурака, не совладав с горячностьюи нетерпеливым своим сердцем.

Каков бы подлец ни был архиятер Арнольф Линзей, ему кое-какудавалось держать в узде царицыну хворь, – а теперь как быть? Слух о том, чтоцарь собственного лекаря нанизал на посох, быстро прошел по Москве. Русские люди,с их глубокой, исконной ненавистью к иноземцам, не могли нахвалиться царем. АБолвановка замерла, затаилась. Царь не сомневался, что хоть один-то лекарь тамбыл, но поди сыщи его, когда все обитатели Болвановки делают круглые и честныеглаза и клянутся своим лютеранским Богом, что слышать ни о каких лекарях ничегоне слышали, видеть их в глаза не видели! Может быть, попроси их о помощиКурбский… но князь опять-таки был в Ливонии.

Тут до Москвы докатился слух о том, что на речке МалойКоряжемке (близ Вологды) живет преподобный Христофор. Его праведная жизньпривлекает туда учеников и богомольцев, построил-де он храм и принял начальствонад братией. Но самое главное, что близ того монастыря бьет ключ с водой,которая исцеляет все болезни. Все!

Сильвестр взахлеб нахваливал Христофора Коряжемского ивсячески советовал везти больную царицу на богомолье в его обитель. ИванВасильевич колебался. Еще неведомо, поможет ли вода царице, а что в такуюдорогу везти истекающую кровью женщину – безумие, это он понимал без всякихсоветников и архиятеров. Поэтому царь послал гонцов за Христофором с наказомприбыть самому и привезти той целебной воды для облегчения царицыных страданий.

Анастасия так ослабела, что была согласна на все, лишь бывыздороветь. Горше всего для нее сейчас были, впрочем, не боли телесные и неслабость. Она опасалась, что вынужденное отдаление плотское может ослабить их смужем духовную связь! Она прекрасно понимала, сколько много значит для такогострастного и пылкого человека, как государь, страсть и похоть. Именно оттого,что не хотела терять расположения мужа к себе, таила от него робкие советыЛинзея и делала вид, что не понимает намеков ближних боярынь и прислужниц, подстрахом смерти запрещая разговоры о своих хворях. Право слово, если бы всезависело только от нее, она готова была лучше умереть, только бы не утратитьлюбви мужа, только бы прекратить эти братско-сестринские отношения, которыеневольно установились между ними – и неведомо когда сменятся прежними. Немногоутешало лишь одно: столь любимые ею Петр и Феврония, когда пожили довольно ипочуяли приближение смерти, приняли иноческий чин, назвались Давидом иЕфросинией и с тех пор жили тоже как брат и сестра, хотя прежде объединяла ихсамая пламенная любовь.

Настала зима 1560 года. Христофор Коряжемский по санномупути явился в Москву, читал молитвы над Анастасией, отпаивал ее целебною водой,беспрестанно встречался с Сильвестром и смиренно увещевал царя, что всякаяболезнь ни от чего другого насылается на человека, как от Божьего к немунерасположения:

– Человек хочет так или инако, а как Бог скажет: стой! – таквсе человеческие затеи и прахом пойдут.

Ну, понятно! Замыслы преподобного Христофора были шитыбелыми нитками: Бог-де наказывал строптивого царя за нежелание примириться сосвоими мудрыми советниками!

Повинуясь просьбе жены, Иван Васильевич проводилКоряжемского целителя с добром, однако держался отныне с Сильвестром ещехолоднее. До него стали доходить слухи, священник-де намеревается сложить ссебя обязанности и отбыть от двора в Кириллово-Белозерскую обитель, однако царьдержался так, будто знать ни о чем не знает и ведать не ведает. В последнеевремя он приблизил к себе дьяка Висковатого, не забыв о той преданности,которую проявил Иван Михайлович во время принятия присяги царевичу. Не разбывало, что государь вслух жаловался Висковатому на московских немцев, которыетеперь затаили обиду на него и никак не называют лекаря. И вот как-то разВисковатый появился у царя крайне оживленный и сообщил, что дошел до него слух:в Болвановке произошло чудо.

Оказывается, у одного из новых жителей иноземной слободы,переселившегося в Москву всего лишь с год после начала военных действий вЛивонии, внезапно заболела дочь Марта. Девка, своей редкостной красой сведшая сума многих молоденьких немчиков и даже русских боярских и купеческих детей, наглазах начала хиреть, чахнуть, и в полгода от нее остались кожа да кости. Чем икак ее только не лечили – не помогало ничего, отец ее уж думал, что повенчаетон дочь с могилой. Но стоило призвать к ней некоего Элизиуса Бомелиуса, какдевка немедля встала на ноги!

Прервав дьяка на полуслове, Иван Васильевич велел немедлядоставить во дворец сего немчина, и только потом согласился дослушатьВисковатого, который, оказывается, уже успел собрать немало сведений об этомчеловеке.

В Москву Бомелиус явился из Ливонии, спасшись там от русскихи татар лишь благодаря своему удивительному лекарскому искусству. В Ливонию онприбыл из Германии, а родом не то из той же Германии, не то из Голландии.Человек он непоседливый, а попросту говоря, бродяга, однако это не помешало емуполучить в Англии степень доктора медицины.