Читать книгу - "Студентка с обложки - Робин Хейзелвуд"

Байрон ловит мой взгляд и улыбается. На нем коричневая рубашка и замшевая жилетка цвета батончика «Херши». Ему идет. Я вытаскиваю руку из лямки и перемещаю рюкзак на живот. Там подарок ему на Рождество — ничего особенного, открытка и хрустальный кулон, которые он так любит.

— Проблемная? Кто?.. О, нет, Карлайн! Слушайте, милочка, я просто хочу сказать, что у вас вторая очередь на Джейд начиная с двадцать восьмого. Если хотите подтверждение, на вашем месте я бы подумал о другой стране, вот и все!.. Хорошо, до свидания!

— Ну, привет, Эмили!

— Привет!

Байрон отставляет стул, готовясь, по обыкновению, расцеловать меня в обе щеки, но тут звонит телефон.

— Байрон, Хэрриет из «Эль» на втором! — кричит Джастина, проводя рукой по волосам, которые нынче позеленели по всей длине, словно ее долго макали головой в ведро с тиной.

— Кого хочет?

— Джейд.

— Ага!

Байрон ищет таблицу, которую только что спрятал.

Я хмурюсь.

— Джейд — это кто?

— Джейд восемнадцать лет. Наполовину француженка, наполовину вьетнамка. Участвовала в парижских показах «от кутюр», и все нью-йоркские агенты решили ее заполучить — представляешь, мне это удалось! Вон она… о, здравствуйте, Хэрриет!

Я поворачиваюсь, ожидая увидеть полуазиатку, балованную парижскую сенсацию, но из незнакомых обнаруживаю только разносчика из местного кафетерия. Я недоумеваю, пока мои глаза не натыкаются на «стену трофеев». Теперь здесь дюжина фотографий, включая две обложки, с которых улыбается девушка с коротко стриженными черными волосами и миндалевидными глазами.

Я стою и рассматриваю фотографии. Кто-то обнимает меня за плечи. Байрон сдувает прядь собственных волос.

— Десять девушек, две обложки. Теперь «Шик» действительно появился на карте моды, — шепчет он.

Я подаюсь спиной к нему.

— Очень здорово! — вздыхаю я. — Дела пошли!

— Байрон, Лесли из «Селф» на первом! — кричит Джастина.

— И Жан-Люк из Парижа на втором! — добавляет Джон.

Я выпрямляюсь.

— Слушай, Байрон, давай мне список, и я сама выпутаюсь из твоих волос.

В конце концов, затем я сюда и пришла: поздороваться, конечно, но в первую очередь взять у Байрона список новых собеседований. Каждую пятницу он выписывает все подробности по моим встречам с фотографами, начальниками отделов маркетинга и редакторами — аккуратно, дотошно, обычно с дополнительной информацией вроде прогноза погоды или миниатюрной карты — а то и глупой шуткой или смешной картинкой. Каждую неделю.

Байрон указывает мне на диван.

— Ну-ка, Эмили, присядь.

— Байрон, линия один! — говорит Джастина.

— Пусть ждут.

Присядь? Пусть ждут? Ой-ой… Я опускаюсь на диван. Байрон садится на кресло рядом и берет меня за руку.

— Послушай, милочка, я говорил с Тедди о твоей работе для «Леи». Он сказал, ты была очень напряжена…

— Тедди — крикун!

— Да, да. У Тедди Макинтайра скверный характер, я сам тебе об этом говорил. И я-то не кричу. У меня прекрасные новости! Он сказал, под его руководством ты просто расцвела. И кадры получились великолепные!

Ахаю.

— Ты серьезно?

— Конечно, серьезно. У тебя будет восемь страниц — восемь прекрасных страниц! Я очень рад и думаю, что нужно подождать.

Пауза.

— Подождать чего?

— Этих снимков. Они выйдут в конце апреля — начале мая.

Джастина пробует снова.

— Байрон!..

— Пусть! Они! Ждут!

Меня бросает в холод.

— Послушай, Байрон, ты хочешь сказать, чтобы я не работала до самого мая, так, что ли?

— До апреля, и я совсем не то хочу сказать! Если работа подвернется, обязательно работай, хотя, конечно, смотря какая. Но… — Байрон наклоняется ко мне через подлокотник. — В последнее время заказов у нас маловато, — ласково говорит он. — Одни собеседования, верно?

— Да…

— Байрон!

Байрон выпускает мою руку, чтобы показать Джастине неприличный жест.

— Милочка, решай сама, — успокаивает меня он. — Или шлепать по сырому, холодному, зимнему Нью-Йорку с кучей фотопроб, или отдохнуть и вернуться в благоуханном апреле, свеженькой и с восемью внушительными вырезками из журнала. Как решишь, так и будет. Ну, как наше высочество рассудит?

Я смотрю на черный треугольник на ковре. Мама сказала, что если в этом семестре я не исправлю оценки, весь второй курс я просижу в каком-нибудь местном колледже, так что отмена всех встреч — довольно приятная перспектива. За исключением одной мысли.

— Это означает, что мы не достигли цели, — тихо говорю я.

— Какой цели? — переспрашивает Байрон.

Я показываю пальцами крошечную щель, как он месяц назад.

— Ну, протиснуться сквозь крошечное окно возможностей, стать новым лицом с плохим портфолио. Не получилось.

Байрон встает, наклоняется и берет мое лицо в ладони.

— Нет, Эмили, не говори так — я бы не стал на твоем месте! Ты ведь получила заказ от «Леи», правда? И почти — от «Франклин Парклин»… А мы были нацелены именно на это!

Я всматриваюсь в его глаза.

— Правда?

— Точно тебе говорю!

— Байрон!

— ЧТО?!

— Это Карлайн, — говорит Джастина. — Она хочет знать, подойдет ли остров Святого Варфоломея.

— Конечно, подойдет! Там же нет бедных! Эмили, дорогая, поверь мне: ты чудо. Я честно в тебя верю. Ты станешь большой звездой. Но надо представить тебя правильно — устроить взрыв. Потому что второго шанса произвести первое впечатление не будет. Новым лицом дважды не станешь.

Я это уже слышала. Я киваю.

Байрон протягивает руку.

— Так до апреля?

— До апреля.

Я встаю, меня целуют на прощанье. Про подарок я вспоминаю только в кампусе. Подчиняясь шальному порыву, бросаю его высоко вверх. Он цепляется за дуб и повисает в его ветвях.

И так там и висит.

— Нашла еще один презерватив!

Мохини указывает граблями на корни какого-то вечнозеленого куста.

— Использованный?

Джордан зажимает неприличную находку толстыми резиновыми перчатками и болтает в воздухе. Вытекает молочно-белая струя.

— Предполагаю, что да, — бормочет Пикси.

Уборка приюта в Балзаме, как видно, пробудила во мне латентное чувство вины. Вскоре после начала семестра я записалась на добровольческую работу в секцию «Формирование городского пейзажа: вернем городу красоту!» (да, даже волонтерские организации в этом университете называются через двоеточие). Мохини, Пикси и Джордан тоже подписались, а точнее, их подписала я, а позже умаслила обещаниями свежих багелей с кофе. На меньшее они бы не согласились: очень скоро выяснилось, что в нашем ведении будет парк на противоположном конце Манхэттена, куда добираться надо сорок минут по двум линиям метро и еще нескольким кварталам. Значит, в воскресенье нам приходится вставать в полдевятого. Короче говоря, мои подруги меня сразу возненавидели.