Читать книгу - "Лорд Безупречность - Лоретта Чейз"

Смутные очертания гостиниц Рединга показались лишь на рассвете, когда небо уже слегка побледнело. Миссис. Уингейт едва не теряла сознание от усталости, и все же упорно отказывалась признать собственную слабость.

Путники остановились возле билетной кассы гостиницы «Корона» и, внимательно оглядывая все проезжающие экипажи, горячо заспорили о том, что делать дальше.

– Просто смешно, – доказывал лорд Ратборн. – Тратим драгоценное время на пустые разговоры с полусонными хозяевами и слугами. Не лучше ли остаться в Рединге, дождаться возвращения дилижанса и расспросить самого возницу?

– Но на это уйдет несколько часов, – возразила Батшеба. – Дети уже будут на полпути в Бристоль.

– Если бы вы дали себе труд подумать, то наверняка поняли бы, что это невозможно, – произнес Бенедикт как можно сдержаннее. – Оливия и Перегрин – всего, лишь дети, притом почти без денег. Им придется полагаться исключительно на собственную изворотливость да еще на жалость и доверчивость совершенно чужих людей. И даже ваша дочь, хотя вы и изображаете ее порождением сатаны, не сможет проехать такое расстояние, если не наймет почтовую карету. Чтобы позволить себе подобную роскошь, ей придется решиться по крайней мере на ограбление. А для этого необходимо за короткое время, на сравнительно небольшом участке дороги, найти состоятельную жертву и заставить ее расстаться с тяжелым кошельком.

Миссис Уингейт презрительно прищурилась.

– Если бы вы только знали, Ратборн, как отвратительно выглядите, когда напускаете на себя вот этот тон снисходительности и терпеливого превосходства!

– Дело в том, что вы страшно утомлены, голодны, взволнованы, и к тому же у вас болит рука, – заметил виконт. – Кроме того, вы ожидали скорого разрешения этой ситуации и теперь вынуждены испытывать жестокое разочарование. В результате всего этого слишком дурное настроение не позволяет вам заметить, насколько я безупречен. Разве безупречный джентльмен способен выглядеть отвратительным?

Батшеба внимательно осмотрела его с головы до ног, а потом с ног до головы.

– Жена когда-нибудь бросала в вас вещи?

– Нет, – ответил виконт и прищурился. Прищурился не только потому, что вопрос удивил, но и потому, что попытался представить, как Ада это делает, и не смог.

– В таком случае она тоже была исключением, как и лорд Лайл? – удивилась Батшеба. – Вы же сказали, что все Далми отличаются эмоциональной экстравагантностью. А теперь оказывается, что она даже ничем в вас не швыряла.

– Никогда, – подтвердил Бенедикт. – Мы никогда не ссорились. Я же сказал, мы были чужими людьми. Жили на расстоянии.

– Но в таком случае она не могла быть настолько эмоциональной, какой предстает в ваших рассказах, – возразила Батшеба. – Возможно, так казалось просто по сравнению с вами. Даже скромное проявление чувства или небольшой сбой в логике могут показаться вопиющими тому, кто привык неизменно контролировать все вокруг.

– Да, было время, когда я действительно считал, что держу собственную жизнь под контролем, – задумчиво произнес Бенедикт. – И вот теперь получил целый набор радостей: пропажу племянника, нависающий над головой скандал и вас в придачу.

Ужасная правда, однако, заключалась в том, что подобная жизнь приносила радость.

Ужасная правда заключалась также и в том, что, в очередной раз не найдя детей, он испытал настоящее облегчение.

Подобное чувство говорило о безумии. Ведь все, чем Бенедикт дорожил, оказалось под угрозой. Он понимал это и не забывал о сгущающихся на горизонте тучах.

Однако он слишком давно не переживал неприятностей и совсем забыл, насколько ободряюще они действуют.

– Должно быть, леди Ратборн была настоящим стоиком, – заметила Батшеба. – Только этим и можно объяснить тот невероятный факт, что за шесть лет брака она ни разу не вышла из себя.

– Далми склонны к стоицизму в той же мере, в какой я склонен дышать жабрами, – раздраженно возразил Ратборн и добавил: – Если уж вам так хочется обсудить характер моей покойной жены или семейные черты ее родственников, не лучше ли сделать это за завтраком?

– Я не голодна, – отказалась Батшеба и провела рукой по спутанным волосам. – Слишком расстроена, чтобы думать о еде.

– Но если мы не остановимся, чтобы поесть и отдохнуть, Томас тоже не сможет ни поесть, ни отдохнуть, – веско заявил Бенедикт.

Миссис Уингейт взглянула на камердинера, который неподалеку разговаривал с одним из конюхов, и нахмурилась.

– Он на ногах уже больше суток, – безжалостно нажал Бенедикт на сознательность спутницы. – И с тех пор как выехал из Лондона, вот уже больше двенадцати часов, почти ничего не ел. Всю дорогу сидел на самом неудобном месте. Отражал нападение пьяных хулиганов. Он…

– Хорошо, хорошо, достаточно. Вы вполне красноречиво изложили свою позицию, – перебила Батшеба. – Один час.