Читать книгу - "Поцелуй сирены и первобытные хищники - Елена М. Рейес"

рассеян, мои мысли путаются с тех пор, как она ушла, я разбираю слова Нериссы о том, что я не полностью уловил смысл их разговора.

Торрен первым замечает меня.

— Альфа, Отто уже обследовал восточную сторону, и там все чисто. Жителей нет.

— А что насчет здешнего вожака стаи? Ты говорил с ним?

— Именно это я им и объяснял, Альфа. Все, кроме нескольких представителей старшего поколения, ушли.

— Куда ушли? — Спрашиваю я, стараясь говорить мягко, чтобы не напугать ее.

В этот момент я отодвигаю в сторону проблему с моей парой и сосредотачиваюсь на потребностях этих волков.

— Кто их забрал?

— Пришли вампиры и забрали их обратно в Морвейн, начиная с семьи ученого. Всех, кроме Брины, и никто не знает, где она.

При ее словах мой взгляд устремляется к моей гамме.

— Опять вампиры. Этому нужно положить конец.

— Мы готовы к бою, Альфа. Нам не терпится сразиться.

Отто о чем-то спрашивает женщину, заходя с ней в заброшенный дом. Остальные волки смотрят на меня, ожидая указаний.

— Готовьте корабль к возвращению домой. Мы отправляемся на войну с этими мерзкими кровососами.

Мужчины бьют себя в грудь сжатыми кулаками, а некоторые воют на луну, пока я даю обещание богине.

Когда все закончится, я верну ее домой. Я уничтожу того, кто или что удерживает ее от меня.

21

НЕРИССА

Прошло четыре месяца с тех пор, как я оставила его на том пляже. Восемь месяцев с тех пор, как руки Кая, его зубы — все, от чего у меня болит, — впервые заставили меня дрожать. Каждый день я заново переживаю ту ночь, запоминая изгиб его губ и ощущение его кожи на своей, то, как ярко горел Кордис Люкс для нас, связывая нас вместе на всю жизнь.

Но я уже знала это.

Я была уверена в своей связи с ним, когда впервые почувствовала его запах. Первое прикосновение.

В тот день, когда он протянул мне руку в той таверне, а потом, когда я привела его обратно к себе и отдалась ему свободно и беззаветно. Он потребовал мой первый поцелуй. Мой первый раз.

Все принадлежит ему.

Более того, я ненавидела уезжать. Больше, чем он когда-либо поймет, но в рамках своего обещания я вернула то, что взяла в первый раз. И, может быть, я не крала напрямую, Орион пытался присвоить его, но я сохранила его и никому не позволяла носить. Только моя бабушка прикоснулась к нему ненадолго; ее здоровье было под угрозой, и даже мне было трудно отпустить его.

Ревность — могущественная вещь, и никто не может прикоснуться к тому, что принадлежит нам.

Я скоро буду с ним.

Сегодня вечером в деревне тихо, когда я даю обещание богам. Это место — потайной карман недалеко от Базры, забытый временем. Он спрятан между двумя скалами и густым лесом, где никто не задает вопросов и не замечает меня.

Если только они не должны этого делать.

Двоюродная сестра Магды, Элара, одна из тех зорких людей, которые ничего не упускают из виду. Она следит за мной, никогда не делая этого очевидным, и взяла меня под свое крыло, обучая безвредным заклинаниям и использованию трав, когда не посещает свой магазин.

Она также объясняет отрывки из книги своей кузины, которые на первый взгляд не имеют смысла, но со временем я стала лучше читать между строк. Как и сейчас, когда звенит колокольчик на двери магазина, оповещая ее о моем появлении, я беру бушель лаванды, немного полыни и несколько кусочков прозрачного кварца, прежде чем плюхнуться рядом с ней за прилавок.

— Просто скажи мне, права ли я, — говорю я, открывая страницу, которую читаю, и раскладывая перед ней свои трофеи. — Эти три могут помочь мне заснуть глубже, успокоить мой разум и, возможно, даже привести меня к более яркому, осмысленному сну?

— Правильно.

— Похоже, ты не впечатлена. — Это не вопрос, и она пожимает плечами. — Ладно. Порази меня этим.

— Это детская забава, и ты это знаешь. Ты не ведьма, но твои способности и интуиция остры; не отрицай этого. Прислушайся к этому.

— Ты собираешься произнести поэтический монолог о традиционных травах и их недооцененном использовании в современной магии?

За это я заработала щелчок по лбу, но она смеялась, так что я считаю это победой. Затем ее веселье исчезает, и я узнаю это лицо. Серьезное. Обеспокоенное.

— У тебя есть новости от Морвейна?

Она кивает, оценивающе глядя на меня.

— Ходят слухи, что лорд Северус был… нетерпелив в последнее время. Раздражен неким посетителем, обратившимся к нему с просьбой помочь найти члена семьи.

— Мой дедушка?

— Да. Он совершал обход гораздо чаще чем обычно. — Элара хмыкает, качая головой. — Многие в городе сравнивают его с волком в клетке. Он также спрашивал о тебе, показывал фотографии, но никто не видел тебя в плаще. Ты невидимка, и это создает проблемы, которые выходят за рамки возвращения домой своенравной внучки.

Мой желудок сжимается.

— Он впадает в отчаяние, но почему? Что он планирует?

— Я бы знала, если бы ты позволила мне прочесть тебя. Здесь поможет просто расклад из пяти карт. — Невозмутимый взгляд, который следует за этим, вызывает у меня желание щелкнуть по её носу.

— Может быть, на следующей неделе?

— Ты спрашиваешь или утверждаешь?

— Не уверена, но я не готова узнать, чем это закончится.

— Это было бы огромной помощью, Нери.

Всякий раз, когда она меня так называет, я вспоминаю Найю. Мы вместе выросли, вместе ходили в школу, и у нас было так много общих вех. От появления маленьких острых клыков до того, как однажды проснулась с грудью и мне пришлось поговорить с бабушкой; Найя постоянно жила во дворце, всегда проводя больше времени с нами, чем со своей семьей, и в конце концов она просто переехала.

Я относилась к ней как к сестре. Любила ее как родную.

И все же она предала меня, но насколько глубоко это предательство?

— …кроме того, по словам людей, которые работают в старом поместье, твоя бабушка неважно себя чувствует.

Это возвращает меня к настоящему, в горле образуется комок, но я молчу. Позволяю ей говорить.

— Ходят слухи об этом камне, который женщины в вашей семье дарят своим супругам, и об отсутствии камня на шее короля Атласа. Ни у его зятя. Ни у тебя, когда ты там жила.

— Почему у меня такое чувство, что дальше будет только хуже?

— Потому что это так. — Элара бросает на меня извиняющийся взгляд, пронизанный жалостью. — Нерисса, твой