Читать книгу - "За пеленой дождя - Анна Карлссон"

Может, хотят украсть чего, а может, и квартиру оттяпать, — талдычила бабка, высунувшись в приоткрытое соседнее окно.

Обождав недолго и удостоверившись, что слова ее не возымели на меня должного воздействия, она повторяла их в той же последовательности, как по написанному: «Все ходют и смотрют, а чего ходют и чего смотрют сами не знают. Может, хотят украсть чего, а может, и квартиру оттяпать…»

Скорее всего, она безумно боялась воровства или остаться на старости лет без крыши над головой, поэтому и хотела неких заверений с моей стороны, что не преступные замыслы являются целью моего заглядывания в чужое окно. Я поторопилась ее уверить в том, что не имею дурных мыслей, после чего она с вызовом захлопнула окно. Смешные они и наивные, эти старики. Привыкли жить, доверяя людям. Насмотревшись ужасов по телевизору, они боятся всего, что их окружает. Вот и торопятся удостовериться у подозрительного незнакомца, не со злодейской ли целью встретился он на их пути. Можно подумать, что если это и так, то злодей сразу откажется от своего замысла или сбежит, гонимый чувством стыда.

Любопытствуя, подсматривая за чужой жизнью, я продрогла до костей. Заметив вывеску пельменной, решила войти. Сейчас тарелка горячих пельменей со сметаной была бы совсем не лишней. Вряд ли цены на них могли быть очень высокими. Я бесстрашно шагнула внутрь.

Как много сейчас небольших уютных кафе и ресторанов, удивительно. Они больше напоминают домашние кухни, чем заведения общепита. Маленькие столики, покрытые чистыми скатертями, мягкие стулья и, что самое приятное, приветливый персонал. Еще совсем недавно посетителей встречали недовольные, неопрятного вида и неопределенного возраста тетеньки. И ты, голодный и жаждущий отдыха, чувствовал себя их личным врагом лишь за то, что осмелился переступить порог заведения. Вдруг, как по волшебству, злобные тетки превратились в симпатичных молодых парней и девушек, колченогая мебель в удобную, а извечный запах кислой капусты и половой тряпки сменился ароматами аппетитной еды. Можно, почти не опасаясь за последствия для своего здоровья, заказать порцию пельменей.

Приятная девушка встретила меня радостной улыбкой и предложила на выбор несколько свободных столиков. Я выбрала тот, что находился в самом углу. Мой простой заказ так же не вызвал у нее неудовольствия. Как это приятно. Мне почти удалось расслабиться. Ожидая, пока сварятся пельмени, я не без интереса наблюдала за посетителями. Они казались веселыми и беззаботными. Даже та большая женщина с картошкой вместо носа. Хотя если присмотреться, она была вполне симпатичной, даже где-то привлекательной. Смеясь над шутками подруги, она не забывала лукаво посматривать на крепыша за соседним столиком. Тщательно пережевывая пищу, в перерывах между глотанием, он отвечал ей немного смущенной улыбкой. Кто знает, может их переглядывание перерастет в более серьезный интерес. Почему нет… Она милая, интересная и очень энергичная. Он тоже не лишен привлекательности. Казалось, она не знала о своей полноте и носе, напоминающем картофельный клубень. Теперь она уже и мне казалась почти красавицей, хоть и была раза в два больше меня. Однако была она так весела и раскована, что на ее фоне я снова почувствовала себя неуклюжим бегемотом, стараясь сжаться до меньшего размера. Я даже немного завидовала ее носу. Возможно, именно в нем скрыт секрет ее обаяния. Заинтересовала меня еще одна парочка за другим столом. Наверное, они были студентами. Мне показалось, что симпатичный паренек очень влюблен в свою смешную подружку. Девчонка была настолько неловка, что все посетители с интересом наблюдали за тем, что она еще сможет вытворить. Она роняла все, что только попадало ей в руки. Сначала это была вилка, упавшая на кафельный пол, которая привлекала всеобщее внимание громким звоном. Представить страшно, чтобы со мной сделалось, если бы на меня уставилось такое количество глаз. Она же только рассмеялась. Затем опрокинула стакан с томатным соком. Большое красное пятно тут же растеклось, окрасив скатерть. Она лишь поджала ножки, чтобы не испачкать ботиночки струйками, стекающими на пол. Оказалось, что и в этом никто не увидел состава преступления. Подумаешь сок, что в этом страшного. В конце обеда пролила кофе на джинсы своего спутника. Я вся сжалась, предвкушая испорченный для нее вечер. Однако реакция молодого человека была для меня полной неожиданностью. Вместо того чтобы сравнивать ее руки с крюками, называть неумехой и сердито поджимать губы, сдерживая гнев, он только смеялся. Она тоже улыбалась. Словно все, что происходило, было совершенно незначительным. В этом свободном, веселом обществе только я чувствовала себя лишней. Тонущая в собственных комплексах и от этого с недоверием и подозрительностью относящаяся к окружающим. Всю жизнь мне казалось, что если кто-то смеется за моей спиной, это обязательно надо мной. Словно у людей не было других занятий, кроме как постоянно думать обо мне. Было страшно и обидно, что в глупых мыслях и фантазиях я прожила почти сорок лет своей жизни.

Очень интересно наблюдать за изменениями, происходившими внутри меня. Почему они случились в конце жизни, а не в ее начале. Обидно…

Сами собой начали исчезать страхи и комплексы, стало почти неважно то, что другие думают обо мне. Раньше я могла полдня думать над тем, почему на остановке какая-то женщина так пристально разглядывала меня с ног до головы. И выводы, которые приходили в голову, увы, были неутешительными. В собственных представлениях выглядела я ужасно. Именно это и привлекло ее внимание. Впрочем, почему обязательно ужасно. Ветвистые рога на моей голове ей, как и всем остальным, вряд ли видны, а копытами и хвостом я пока еще не обзавелась. А даже если бы и обзавелась, кому, собственно, до этого дело. Почему мне в голову раньше не приходили такие мысли? Обидно…

Мне казалось, что именно теперь я начинаю жить. Учусь думать, разговаривать, понимать и ценить себя. Раньше в моем понимании кто угодно был достоин лучшего, только не я сама. А почему? Разве я хуже других? Разве в моей душе не живет Бог? Думаю, что живет. Только он очень маленький, затюканный всеми и мной в первую очередь. Наверное, ему тоже очень обидно…

* * *

Прошло немало дней, но я по-прежнему просыпалась по утрам. Про себя повторяла, кто я, когда родилась, где проживаю и какой сегодня день. Создавалось впечатление, что разум меня еще не покинул. Со времени проведения прощальной генеральной уборки пришлось повторять ее еще два раза. Если бы я не была уверена в том, что умираю, могла бы сказать, что чувствовала себя весьма сносно. Временами, когда я забывала о скорой кончине, казалось,