Читать книгу - "Под кожей - Мария Летова"

— Иди ко мне…

Мы укладываемся на диван в одном белье. Денис укрывает нас пледом, подкладывает под голову руку, пока я растекаюсь по его груди и перебрасываю через живот ногу.

Мягкие волоски, покрывающие его тело, щекочут живот, грудь. Его запах насыщенной субстанцией просачивается в рецепторы, и мне кажется, будто эта инъекция действует на головную боль как обезболивающее…

Глава 50

— Мы с сестрой давно как кошка с собакой… — произношу я полусонно. — Хотя… это не моя инициатива… Я всегда хотела ей только добра…

— С добром нужно быть осторожнее, — медленно отвечает Денис. — Не все умеют его ценить.

Мы соединяем ладони в воздухе. Играем с пальцами друг друга. Кожа на его ладони слегка шершавая, грубоватая.

В этом мужчине нет ничего утонченного, аристократического. Ни в движениях, ни во внешности. Скорее что-то агрессивное, грубое даже.

Я чувствую нашу несхожесть во всех мелочах. Во взглядах, скорости жизни. Даже наши тела словно существуют в разных ритмах, хоть из этого и выходит отличный секс. Рядом с Денисом Алиевым я словно домашнее растение.

Может, это сигнал о том, что нам не стоит тратить друг на друга время, но, если Денис и чувствует то же самое, он упорно идет вперед. Упрямо игнорирует любые сигналы, которые ему не нравятся, а сама я оставляю здравый смысл за дверью каждый раз, когда Алиев приближается ко мне меньше чем на метр…

— Ее свадьба отменилась. Не знаю, что у них с Адамом произошло…

— С Адамом? — спрашивает Денис хрипловато.

— Да… Вы встречались… у «Елок». Помнишь?

— Припоминаю, — отвечает он суховато.

Рассказывать о нашем с Кирой разговоре все равно что еще раз вываляться в грязи, поэтому я оставляю его за скобками. Рассказывать о том, как ее жених потоптался по моей личной жизни, значит произнести вслух имя Балашова, а говорить о нем мне сейчас хочется еще меньше, чем обо всем вышеперечисленном.

Во мне сидит другая потребность. Поделиться тем, что накопилось в душе.

— Я думала, что влеплю ей пощечину…

— Может, стоило?

На моих губах вялая улыбка.

— Обычно от такого отговаривают, — замечаю я.

— Из того, что я сегодня видел, думаю, она заслужила.

— Свои проблемы ты тоже кулаками решаешь?

— Нет… — бормочет Денис. — Но иногда очень хочется.

Чуть подняв глаза, вижу, что он тоже улыбается.

Я давлю на его пальцы, вынуждая собрать их в кулак. Денис подчиняется. Я глажу его костяшки, в то время как на кончике языка повисает мучающий вопрос. Какой была его сестра?

Но этот вопрос я так и оставляю неозвученным.

Сейчас я уже не понимаю, что чувствую к этой девушке, которую никогда не знала. Толику ревности? Это стыдно, но я словно делю с ней еще одного мужчину, хоть он ей и брат. Это ненормальное чувство, но именно оно сидит в душе. Возможно, потому, что подобной слепой верности я по отношению к себе никогда не знала, и это подтачивает изнутри.

Ревность…

Я зажмуриваю глаза, борясь с желанием сильнее вцепиться в Дениса.

Моя уверенность в себе — как подснежник. Она пробивается через толщи снега, словно чертова мифическая сила.

Как бы ни крутило непозволительной ревностью душу, сейчас эта мифическая сила со мной, ведь бедром я чувствую горячую эрекцию под черными боксерами.

Мы целуемся медленно.

Так медленно мы не ласкали друг друга еще ни разу. Наш поцелуй — тягучий.

Тайсон наблюдает за нами, грызя свою игрушку в углу. Это могло бы напрячь, но перед глазами у меня уже плывет туман. Я на время слепну, превращаясь в сгусток ощущений.

Диван скрипит, когда мы меняемся местами. Теперь я лежу на спине, вдавленная в мягкую сидушку горячим возбужденным телом.

Разместив локти вокруг моей головы, Денис замирает и тяжелым дыханием обжигает щеку. Щетина немного колется, но я успела привыкнуть к этому ощущению за прошедшие дни.

Глаза под опущенными веками закатываются от удовольствия. Я невыносимо возбуждена, и Денис об этом знает. Я вибрирую под ним, его тело в ответ словно камень.

— Я сейчас тебя возьму… — быстро говорит он, продолжая настойчиво дышать рядом с моей щекой.

Живот отзывается горячим спазмом.

— Но, когда я в тебе, ты должна быть моей. Вся. Я на меньшее не согласен, — произносит он с напором. — Это условие… блядь… — Денис хрипло смеется. — Пусть будет условие. Если я горю, ты со мной. Вся.

Сглотнув, я открываю глаза с ощущением, что умру, если он меня не трахнет.

Моя попытка закрыться от него и так провалилась. Я здесь, под ним, и я вся его. Но его слова — это предупреждение о том, что повторения вчерашнего он не допустит…

Это условие мне остается только принять. Оно озвучено, оно существует. И прямо сейчас я не прочь сгореть дотла, раствориться.

Я веду ногтями по его спине. Царапаю, но только слегка. Денис стонет. Я целую его приоткрытые губы, ловлю сбившееся дыхание до тех пор, пока прелюдия ему не надоедает.

Подхватив мою ногу под коленом, он прижимает ее к моему животу. Отводит в сторону полоску стрингов и входит в меня резким толчком, приспустив собственные трусы.

Медленные толчки выбивают из меня стоны, заставляя шипеть, кусать его шею…

Почерневшими глазами Денис заглядывает в мое лицо, и я понимаю, что он не здесь. Он где-то между реальностью и своим оргазмом. Обхватив ладонью мое лицо, Алиев толкает между моих губ свой палец, и я оборачиваю вокруг него язык, всасывая в рот. Следом мой рот захватывает бесстыжий поцелуй, в котором мы соединяем языки до умопомрачения тесно.

Мой оргазм искрами рассыпается между ног. Еще до того, как эта волна скручивает всю меня, я чувствую, что мое тело Алиев покинул. Следы его семени покрывают живот, когда я прихожу в себя.

Глава 51

Его условие прорастает во мне быстрее, чем он может себе представить.

Чем могла представить я сама.

Покидая утром постель, я полна одним-единственным желанием — застать его дома.

Без цели, без четких намерений, а просто потому, что хочу увидеть его до того, как он отправится по своим делам, а я — по своим.

Увидеть, коснуться, почувствовать, зная, что он тоже этого хочет. Хочет не меньше моего! От этого внутри я горю.

Это легкая форма зависимости, но я позволяю ей пробраться в сердце, даже зная, что зависимость — это болезнь, и она прогрессирующая. Такой я стала за эту ночь — неспособной поднять ни один свой защитный