Читать книгу - "Дом для Пенси - Анна Лерой"

листьев и вдыхает аромат. Нет, таких плодов — сладких на запах, желто-розовых и слегка ворсистых, нежных на ощупь — она никогда не видела.

Они съедобные? Пенси сглатывает мгновенно скопившуюся слюну. Кожица плода очень тонкая, неуклюжее движение пальца обнажает золотистую мякоть. Сок скапливается в получившейся ложбинке и стекает по шкурке. Желудок рассерженно ворчит, что пора бы его покормить. Но есть в городе руинников незнакомые плоды — что может быть глупее? Пенси с сожалением делает шаг назад и вытирает сладко пахнущий палец об штаны.

Радом с лицом что-то мелькает — блестящее, сверкающее, искрящееся. Пенси с испугом отпрыгивает, прикрывая глаза рукой. Таким может быть уголёк или осколок. Но опасности нет, и любопытство побеждает: она осторожно оглядывается и на секунду не верит, что всё происходит не во сне. Сладкий запах манит не одну Пенси.

Они вылетают из-за листьев деревьев, выемок в стенах и откуда-то из темноты потолка. Крохотные, яркие, светящиеся точки расчерчивают окружающее ее пространство. Они тихо стрекочут и вьются вокруг сладкого плода: огненные, голубые, ярко-зелёные, нежно-синие. Пенси осторожно обхватает одну искру пальцами — и она действительно живая, щекочет крошечными лапками по ладони, трепещет сверкающими крыльями, а мгновение спустя срывается в полет, оставляя в воздухе призрачную цветную полосу.

— Они действительно существуют, — Пенси ошарашено шепчет себе под нос, а затем прикрывает рот руками. Как то, что казалось сном, может существовать? А если это не сон…

— Удачливая, — раздается в тишине мужской хриплый голос. Пенси чуть ли не подпрыгивает на месте от испуга. Мысли о снах и прочем она оставляет на потом и оборачивается. Кевин стоит у самого входа в сад и с опаской поглядывает на светящиеся искры.

— Что случилось?

— Каравер зовет обратно. Мичу стало плохо.

***

Пенси боится. Страх собирается отвратительным комом рядом с сердцем, давит на грудную клетку, крадет голос. Раньше она чувствовала только легкое беспокойство и желание идти дальше — быстрее найти выход. Она точно знает, что где-то есть тропа наружу, осталось только добраться. Чувство направления порой кружит ей голову, но поддается упрямству и желанию самой Пенси: указывает или пытается указать на выход. А вот страх появляется в тот момент, когда она возвращается обратно к месту привала. Сначала это всего лишь крупинки: растерянность в глазах Кевина, беспокойство за друга на лицах Рожена и Дабрея, тяжело дышащий Мич, предостерегающе поднятая рука Каравера — запрет подходить близко. Крупинки сливаются в одно целое, и в ней поселяется страх.

Пенси слышала такие истории о тех временах, когда охота на дивности только начала интересовать людей, да и позже подобное случалось с охотниками, которые слишком долго оставались в руинах. Болезнь, от которой невозможно полностью излечиться. Охотник мог добраться до селения и сгореть за считанные дни в лихорадке. Или же долго болеть, слабеть и окончательно не оправиться. Но так было давно.

И вот теперь что-то произошло с Мичем. Может, это не та самая зараза. Может, он неудачно упал, а лекарства всего лишь временно улучшили его состояние? Мич, опытный немолодой охотник, всегда готовый помочь и посмеяться, неужели он умрет?.. Несколько часов назад, когда она свернула в боковой ход, он был в порядке. Кажется. Но что бы это ни было, оно очень быстро вгрызлось в его нутро.

Пенси приподнимается на носочках и через плечо Каравера всматривается в лицо заболевшего. У Мича все признаки необычной лихорадки: покрасневшее лицо покрывает испарина, тяжелое частое дыхание, слезящиеся глаза, которые, кажется, видят, что не дано другим. Ведь как еще объяснить то, что Мич пытается погладить воздух, приговаривая «мой сын».

Пока Рожен пытается напоить друга лекарствами, Каравер отводит ее в сторону.

— Ты должна выбраться, у тебя особые условия, — видя, как она хмурится, Лоухи качает головой. — Я знаю о твоей договоренности со старейшинами. Многие в экспедиции знают. Удачливым всегда предлагают специальные условия, нас не так просто подписать на чужую авантюру.

— И Тоннор тоже?

— Он-то больше всех орал, что против, пока его не поставили перед фактом: или он идет на условиях союза, или может вообще никуда не собираться, — фыркает Каравер, но его кривая ухмылка безрадостная.

— Что с Мичем? Это — та самая болезнь из историй?

— Хотел бы я знать, — качает головой Лоухи и трет морщинистый лоб. — В старых записях толком ничего не пишут, а я особо не интересовался никогда такой небывальщиной. Мич стал медленнее идти ее вчерашним вечером, но мы все устали, и я не придал этому значения. Сегодня это стало заметнее, но признавать что-либо он отказался. Уже когда ты ушла, с ним случился припадок: стал задыхаться, потерял сознание. Сейчас у него жар и видения. Травм мы не нашли. Я тоже подумал о той загадочной заразе, но у него на ноге нашлись царапины: есть такие отравленные вещества, которые действуют не сразу, да и ядовитые дивности существуют. Будь осторожна в любом случае.

— А не даешь ты мне к нему подходить, потому?..

— Я многое видел и пережил, был в разных ситуациях, некоторыми из них я не горжусь, — суживает глаза Каравер, — но я никогда не нарушал прописанного в контракте. Значит, ты должна выжить. Так что отойди в сторону от заболевшего.

— Хорошо, — безропотно соглашается Пенси, милый старик на мгновение превращается в очень властного, очень опасного человека, и она не решается спорить: — Я нашла воду неподалеку. Стоит ее использовать?

— Для нас, думаю, да. А ты возьми мою запасную флягу.

— Думаешь, вода тоже отравлена? — удивляется она.

— Мы незваные гости на чужой территории, — Каравер произносит то, что все знают, но никто так и не отважился высказать вслух.

Следующие дни становятся бесконечным круговоротом. Страх Пенси разрастается до невероятных масштабов. Иногда она удивляется, как много это чувства способно вместить ее тело. Мич сгорает быстро, его лихорадит всё сильнее и сильнее, и только за несколько минут до своей смерти он приходит в себя. Кажется, он успевает что-то сказать Рожену, но что именно, Пенси не слышит, а подходить ближе к другим охотникам Лоухи ей запретил.

Мич навсегда остается в той комнате, и у оставшихся совершенно нет сил сделать что-либо с его телом. Жар-камень умершего оказывается в кармане у Пенси. Она толком не может понять, когда и кто его туда положил. А следующим днем становится ясно, что всех, кроме нее и Лоухи, потихоньку