Читать книгу - "Зайчик для Волкова - Ная Таль"

Что стоит просто обнять при встрече? Улыбнуться дочери? Нет. Анфиса Леонтьевна такими глупостями не занимается.

— У тебя пыльно, — показывает мне свои пальцы и отряхивает руки, словно она ими не по зеркалу провела, а в песочнице куличи лепила.

— Проходи на кухню, — отмахиваюсь от претензий и иду готовиться к эфиру. Нужно все расставить на столе и у плиты, чтобы не бегать кругами в поисках нужных ингредиентов. — Чай будешь? — Спрашиваю, когда она усаживается за стол.

Моей маме сорок восемь, но выглядит она младше. Светло-русые густые прямые волосы по плечи, лёгкий макияж и платье-футляр. Сегодня чёрного цвета. Таков её образ на каждый день, только цвет платья меняется. В штанах её можно увидеть на йоге, больше нигде. И я… Непутёвая дочь в шортах, футболке и фартуке со смешными барашками.

Мы с ней совсем не похожи, только цветом глаз, в остальном я — папина копия. Может быть, поэтому она так холодна ко мне. Он ушёл от неё, когда мне было двенадцать. И она до сих пор не хочет слышать ни о нём, ни о том, что я была у него в гостях. К её сожалению, папа развёлся с ней, а не со мной.

— Я не за чаем к тебе пришла, — смотрит на меня, как будто пытается найти что-то. — У тебя в ванной вода не выключена.

— Знаю, — даже объяснять не буду ничего. Возможно, она психанёт раньше, чем Сергей выйдет из душа.

— Хорошо, — кивает на мой ответ, но недовольство разливается в воздухе, словно ядовитый газ. Где это видано, чтобы вот так безответственно относились к дому? — Дима сказал, что у тебя появился мужчина.

— Допустим, — сухо отвечаю и начинаю замешивать тесто, к эфиру как раз «подойдёт».

— Значит ты не отрицаешь? — Смотрит на меня с изумлением.

— Мам, я уже взрослая девочка, сама разберусь. Лучше расскажи, как у тебя дела, — пытаюсь её смягчить. Мне не хочется ругаться.

— Плохо у меня дела. Вырастила вертихвостку неблагодарную на свою голову, — закатываю глаза и сжимаю челюсти. — Димочка тебе всё оставил, дочку на выходные забирает. Не раздражай его. Ему не понравился твой…

— Сергей, — зачем-то называю имя того, о ком идёт речь. — Его зовут Сергей. И он не должен никому нравиться, кроме меня, — мама только фыркает на мои слова. — Он свободный человек, я тоже. Мы нравимся друг другу. На этом всё, — объясняю ей, как маленькой. Ещё вчера бы ни за что так не подумала, но сегодня, особенно, когда мама так яростно реагирует, я проговариваю это вслух, словно подросток, который делает назло и вопреки.

— Ты такая наивная, — снисходительно улыбается. — У тебя две квартиры и это уже повод для беспокойства.

— Хочешь сказать, что без имущества я никому не нужна? — Поднимаю брови от удивления. Это что? Новый виток её любви ко мне? Или Димино влияние?

— Мы с Димочкой думаем, что этот твой… не так просто появился. Ты сама подумай, — таращит на меня глаза, от чего становится смешно, она же действительно верит в эту чушь.

— Мам, — выкладываю тесто из миски и присыпаю мукой, чтобы нормально вымесить его, — у него машина стоит, как эта квартира. Успокойся, пожалуйста. Я не выхожу замуж прямо завтра и не собираюсь дарить квартиры. Всё хорошо, правда. С меня никто ничего не требует. Он нормальный, ну может немного невоспитанный, но нормальный.

— Нет, — вздрагиваю от хлопка по столу. — Ты не понимаешь. Дима заботится о тебе и ребёнке, и ты должна быть ему благодарна.

— Мама, — давлю голосом, — прошу тебя не начинай. Это такая старая песня, что противно её слушать снова и снова. У него есть семья, почему у меня её не может быть?

— Я — твоя семья, Милана и Дима, — отрезает всю мою вежливость. — И если ты выбираешь его, а не нас…

— Я! — Перебиваю и вскрикиваю от боли, которую причиняют её слова, пронзая меня от макушки вниз, вдоль позвоночника. — Я — твоя дочь, а не Дима! Ты должна любить меня и быть на МОЕЙ стороне. Всегда! Даже, если я не права, — она постоянно выводит меня из себя. Каждая встреча после моего развода заканчивается её обвинениями в том, что я не оправдала её надежд и моими слезами дома в подушку.

— Я люблю тебя, но ты меня не слышишь. Повторяю. Ты должна быть благодарна своему мужу…

— Бывшему, — доносится от входа на кухню. Молча наблюдаем за тем, как Сергей подходит, встаёт за мной и хозяйским жестом прижимает к себе. Я готова обмякнуть в его руках, он словно опора, которой мне давно не хватало. Моя футболка моментально пропитывается влагой с его голого торса. Хорошо, что штаны надел, а то мама была бы в ярости, увидев соседа в полотенце. — Мне принести выписки со счетов, чтобы вы были спокойны и разрешили встречаться с вашей дочерью? — От этого холодного, но насмешливого и неудобного вопроса даже у меня сердце стучит быстрее.

— Сегодня бывший, а завтра наиграется и вернётся, — мама, как всегда, верит в чудо. Откуда только это взялось? Когда отец ушел, она его проклинала и запрещала нам видеться, я всё равно сбегала к нему после школы, прикрываясь кружками и секциями. А тут… Она оценивающе осматривает Сергея. — А я смотрю, он тут уже обживается, — надменно кривит губы и смотрит на него свысока.

— Возвращаться уже некуда, — он целует меня в макушку, тем самым показывая, что уже всё занято, — но мы с вами ещё можем нормально познакомиться. Меня зовут Сергей. Я работаю тренером в хоккейной школе, — мама только фырчит, мол «вот видишь, что он там может заработать», — владею спортивным центром и совсем не претендую на Юлино имущество, — она сканирует мужчину повторно, с уже большим интересом. — У меня ощущение, что я тебя покупаю, — тихо шепчет мне на ухо и плакать от отчаяния уже почему-то не хочется. Ненавидела его за дурацкие шуточки в свою сторону, теперь же, это, как ни странно, спасает.

— Я всё слышу, — строго выговаривает мама. — И ты мне всё равно не нравишься, вместе вы не будете, — она встаёт и идёт в прихожую, а я за ней, оставляя Сергея на кухне. — Потому что Дима всё равно рано или поздно вернётся. Это он отец Миланы, а девочке нужен папа, а не дядя.

— Почему же тогда ты запрещала мне видеться с отцом? — Выпаливаю быстрее, чем понимаю последствия своего вопроса.

— Потому что твой отец предатель и больше я о нём ни слышать, ни разговаривать не желаю, — одёргивает серое пальто и нервно застёгивает пуговицы.

— Папа просто