Читать книгу - "Ёлка желаний - Валентина Сегида"

– Спасибо! А можно мама тоже споет песню? – спросил Миша ведущего.

– Конечно можно. Сегодня же Новый год.

– Мама, спой мою любимую, – сказал Миша, и все захлопали.

Ира что-то сказала музыкантам и зазвучала знакомая мелодия. Я не сразу вспомнил песню. Миша остался стоять на сцене и пытался танцевать.

– Делай вопреки, делай от руки,

Мир переверни, небо опрокинь.

В каждом наброске, в каждом черновике,

Учитель продолжается в своем ученике…

У меня побежали мурашки. Я слушал, как она поет, и меня пробирало до костей. Я очень любил эту песню, да Басту вообще. И в исполнении Иры она была как минимум не хуже, а может еще и лучше.

– Когда меня не станет – я буду петь голосами

Моих детей, и голосами их детей.

Нас просто меняют местами,

Таков закон сансары, круговорот людей…

Стали выбегать маленькие дети и подпевать и танцевать вместе с Мишей. К концу песни у них образовался приличных размеров хоровод.

Ира закончила и села на свое место. Я же стоял у стены и мог наблюдать за ней. Мне кажется, я только сейчас заметил ее. Я стал размышлять, почему так случилось, но у меня не было ответа. И дело не в платье или том, что она хорошо поет. Просто на сцене она как будто другая. И где же она настоящая? Мне стал отчасти понятен ее гонор, я думал, он от бедности. Но сейчас я видел, как на нее стали оборачиваться мужчины в зале, и это после одной песни? Я понял, почему она сидела у меня на кухне так естественно, не накрашенная и в полотенце, она привыкла к вниманию, так как имеет его регулярно у себя на работе. Когда она входит в образ, ее в общем-то заурядная внешность пропадает.

Пока я разгадывал загадку привлекательности этой женщины, я не заметил, что к ней подошел мужчина и пригласил на танец. И не просто мужчина, а самый видный жених в этом зале – сын Барышева. Я вообще не заметил, когда успели начаться танцы? И в этот момент мне сильнее всего захотелось нажраться в сопли. Залпом выпить стакан виски, чтобы загасить на корню зарождающееся не к месту желание. Но пить здесь нельзя.

Миша вместе с толпой детей бегал между столами и был уже в стадии полного перевозбуждения. Зря она его спать не уложила, подумал я. А потом разозлился, почему меня вообще волнует этот вопрос, когда его мать увлечена совсем другим?

Я вернулся к столу, полный решимости забрать Иру с Мишей и ехать домой. Но после танца Ира проплыла мимо под руку с…. как его… Я пытался вспомнить имя сына Барышева, но оно вылетело у меня из головы. Миши тоже нигде не было видно.

Мне захотелось бросить их здесь и уехать одному, я уже было пошел к выходу, но передумал. Вот уж нет. Я не сбегу, как обычно. И я пошел искать Иру.

Я увидел ее сквозь витринное окно, стоящей на улице. Спрятавшись за колонну, она украдкой курила. Я заметил ее случайно.

– У тебя есть еще сигарета?

– Нет, я эту стрельнула у бармена. Но могу поделится. На, – она сделала затяжку и протянула мне свою сигарету. – В этом году обязательно брошу.

– Я в прошлом бросил, а толку? – сказал я и взял из ее рук сигарету.

Я снял пиджак и накинул ей на плечи. Я видел, что она дрожит от холода.

– Я точно брошу. Я смогу. Я и так уже почти не курю, остался последний шаг.

– Ты пользуешься популярностью, – не смог сдержаться от подколки я.

А она посмотрела на меня и этим своим голосом, как на сцене, сказала:

– Отвези меня домой.

И так посмотрела, что я подавился дымом и стал кашлять. В этом взгляде было все, что я так хотел и боялся увидеть. Меня накрыло волной ее сексуальности, которую я, идиот, не замечал неделю. Недолго думая, я притянул ее за лацканы пиджака и поцеловал.

Я боялся, что могу прокусить ей губу, так жадно я набросился на ее рот. Мне хотелось сделать ей больно, чтобы она оттолкнула меня. Чтобы прекратила это безумство. А она лишь доверчиво положила руки мне на плечи и податливо упала ко мне в объятья.

Я уже давно не мальчишка, но мне хотелось ей овладеть прям там на лестнице. Что за наваждение? Я целовал ее и не мог остановиться. Мне было все равно, что нас кто-то увидит, и как вообще это выглядит со стороны.

А Ира, она не спорила со мной, не пыталась взять власть в свои руки и руководить процессом. Она была послушна моим движениям, отчего я заводился еще больше. Это был новый для меня сценарий, и я остановился только потому, что услышал звуки разрывающихся фейерверков где-то рядом.

– Пошли, – сказал я, взял ее за руку и потянул к парковке.

– Миша…

– Блин, чуть не забыл.

Мы пошли обратно в ресторан.

– Стой здесь, я сейчас его найду.

Миша нашелся не сразу. Вакханалия вошла в финальную стадию, началась детская дискотека. Правда, тут были и взрослые, те, кто уже не мог осилить взрослые танцы. Я с трудом выцепил знакомую макушку, подхватил Мишу на руки и пошел на выход.

Ира стояла ровно там, где я ее оставил. Но рядом уже нарисовался сынок Барышева. Я, ей-богу, ему сейчас втащу.

Больших усилий мне стоило сдержаться.

– Мама, меня в мыльный пузырь одевали! – закричал Миша, едва увидел свою маму. Я поставил его на пол, и он побежал.

– Позвони мне, – услышал я, когда подошел к Ире. Это сказал удаляющийся Барышев-младший.

Ира улыбалась, а у нее в руках был черный бумажный прямоугольник. Мне захотелось разорвать ее на мелкие кусочки и выкинуть, но я сдержался. Не Иру, а визитку. Иру мне хотелось целовать. Кровь стучала у меня в голове, надо как – то доехать до дома.

Миша с заднего сидения делился с нами впечатлениями. Их у него было через край. Я очень рассчитывал, что он заснет по дороге, но этому не суждено было сбыться.

Иногда я смотрел на Иру, которая всю дорогу молчала. Ее профиль не давал мне сосредоточиться на дороге. Я физически ощущал ее близость, а мое и без того сильное желание все нарастало. Хотя куда уж больше?

Дома Миша все никак не мог уложиться спать. Он хотел пить, писать и поговорить. Ира ушла с ним в комнату, а я мерил шагами кухню и злился. Злился на себя прежде всего, оттого что не мог контролировать то, что сейчас со мной происходило. Я выпил залпом три стакана воды и немного успокоился.

Ира появилась, когда я был уверен на сто процентов, что она не придет. И даже успел начать этому радоваться. Так правильно, повторял себе я.

– Мы совершаем ошибку, – решительным голосом заявила она.

Дома в своем платье она выглядела особенно трогательно. Прическа растрепалась, и уже не было видно линии шеи с одной стороны. Копна кудрей равномерной массой нависала над плечами.

– С этим не поспоришь, – ответил я.