Читать книгу - "В поисках любви - Алиса Берг"

– Хотите? – предложил он.

– Я за рулем, – нашла она убедительный довод для отказа.

– Тем необходимее вам выпить, – усмехнулся он.

– Вы чуть не изнасиловали женщину, – сказала Юлия, по-прежнему держа безопасную дистанцию. – Вас бы потом замучила совесть.

– Совесть… Вот уж никогда не имел с ней никаких проблем. – Он усмехнулся. – Разве вы не понимаете, что я вас люблю? А вы любите меня.

– Я вас не люблю, хотя я действительно чувствую к вам нечто странное. Вы меня притягиваете и отталкиваете. Вы – опасный человек и прежде всего для самого себя. Мне иногда кажется, что вы себя ненавидите и переносите эту ненависть на других. Но я не понимаю, почему?

– Почему?! – лицо Лукомского от обуреваемых им чувств покрылось красными пятнами. – А как вы думаете?

– Я не знаю.

– Я ненавижу себя за то, что чувствую, что похож на них. Эти люди, да разве вы не видите, что в них нет ничего человеческого? Их лица на самом деле маски, их слова – школьные тексты, которые они когда-то заучили, их желания примитивны, как палки. Я ненавижу себя за то, что презираю их и в тоже время хочу добиться у них успеха. Мне нужны их аплодисменты, мне нужны их деньги. Мне приятно, когда я вижу на стенах их безвкусных кабинетов свои картины. Хотя я знаю, им глубоко плевать на них. И только с вами я могу быть другим, только вам я могу сказать это. Будьте моей, умоляю. Хотите, я встану на колени?

– Не надо! – поспешно воскликнула Юлия, но Лукомский уже опустился на колени и теперь снизу смотрел на нее.

– Встаньте, это все равно ничего не изменит.

Но Лукомский явно не хотел менять позу, он продолжал смотреть на нее, и Юлия чувствовала себя очень неловко – еще никогда мужчина не стоял перед ней на коленях. Ей хотелось как можно скорее уйти отсюда.

– Вы приписываете мне качества, которыми я не обладаю, – сказала она. – Я ничем не отличаюсь от других, я не менее чем они невежественна и своекорыстна.

– Нет, я знаю, это не так, – возразил Лукомский, не меняя коленопреклоненной позиции. – Это все наносное. Вы специально наговариваете на себя, чтобы было спокойнее жить. Это всего лишь защита.

– Не понимаю, откуда вы взяли, что я такая?

– Я рисовал ваш портрет. Я всегда чувствую человека, чей портрет я рисую. Я вас люблю. Я еще никого никогда не любил.

– Этого не может быть.

– То было совсем другое.

– Ну, хорошо, все равно вы должны понимать: я замужем, я не хочу изменять мужу, я люблю его.

– Его нельзя любить.

– Нельзя любить Максима?!

– Максима и всех остальных.

– Почему нельзя?

– Нельзя любить то, чего нет.

– Что значит нет?

– Вы отлично понимаете меня, на самом деле их просто не существует, это не более чем мошки, которые вьются вокруг лампочки, которую кто-то неизвестно зачем зажег. Разве вы можете любить мошек?

– Ну, если уж любить, то любить надо всех, – усмехнулась неожиданно для себя Юлия. – Но я так понимаю, что вы мошкой себя не считаете? И, пожалуйста, встаньте с колен, мне так неудобно разговаривать с вами.

Лукомский послушно вновь принял более привычное для себя вертикальное положение. Затем сел на диван. В его руках снова оказались бутылка и стакан.

– Вы будете сожалеть о своем поступке, – сказал он.

– Почему вы так думаете?

– Мы призваны спасти друг друга.

– Спасти от кого?

– Разве вы не понимаете?! От самих себя. Ведь вы боитесь долго оставаться в одиночестве?

– Иногда да.

– Поверьте, этот страх в вас будет усиливаться. Я через это уже прошел. Я могу рисовать. А как вы будете убегать от самой себя?

Юлия неопределенно пожала плечами. Она тоже задавала себе этот вопрос, может быть только не в столь категоричной форме.

– Я что-нибудь придумаю.

Лукомский усмехнулся. Он выглядел каким-то понурым, и Юлия с удивлением поймала себя на том, что ей даже немного жалко его. Вот уж воистину неисповедимо женское сердце.

– Нам нужно отобрать картины, – сказала она.

Лукомский как-то мутно взглянул на нее и махнул рукой.

– Какая разница?! Они проглотят все. Главное, чтобы им указали, чем надо восхищаться.

– Тогда я пойду. Вы не откроете дверь? – с некоторой опаской сказала она.

Лукомский достал ключ из кармана и протянул его ей.

– Откройте сами.

Юлия поспешно отворила дверь, но перед уходом бросила на художника прощальный взгляд. Лукомский смотрел на нее, в руке у него был зажат стакан, в котором плескался коньяк.