Читать книгу - "Аутодафе - Эрик Сигал"

По неведомой мне причине ее заинтересовала эта тема, и она продолжала меня выспрашивать:

— Скажи-ка, а раввины принимают обет целомудрия?

Мне кажется, я залился краской.

— Нет, — ответил я. — Это только католические священники.

— Слава богу! — сказала она. — Тебе не кажется, несколько неестественно для человека отречься от этой составляющей своей натуры?

Мы обменялись с этой пленительной белокурой Лилит еще парой фраз, и до меня наконец дошло, что речь на самом деле идет не о половом воздержании, а о сексуальной свободе. Ее… и моей.

В этот момент к нам подошла Нина Беллер с подносом, полным различных закусок, которые я видел впервые в жизни.

— Я рада что вы нашли общий язык.

Нина улыбнулась, приглашая Ариэль подкрепиться.

Та оживилась.

— Нина, ты знаешь, что я неравнодушна к твоему паштету.

Длинными, изящными пальцами она взяла крекер с паштетом. Нина повернулась с подносом ко мне. Мне показалось, я узнаю маленькие квадратики копченой лососины, и я потянулся к одному из них, когда меня остановила Ариэль:

— Попробуй вот это. Это мое любимое.

— А что это? — робко спросил я.

Она ткнула в дольку дыни, обернутую каким-то непонятным мясом.

— Вообще-то, — с ударением произнесла Нина, — мне кажется, Дэнни бы предпочел яйцо с оливками.

Хозяйка деликатно подсказывала мне нужное направление, а эта девица намеренно провоцировала меня съесть что-то явно некошерное.

— Давай не стесняйся! — не унималась Ариэль. — Тебе понравится.

Иллюзий у меня не было. Это был вопиющий грех без каких-либо смягчающих обстоятельств.

Я потянулся к дыне. И должен, к своему стыду, признаться, что в тот момент меня больше беспокоил не гнев Господень, а опасность подавиться.

Наконец я унял свою совесть, протянул руку, открыл рот и как можно скорее проглотил эту… субстанцию.

Невероятным волевым усилием мне удалось привести в онемение свои вкусовые рецепторы, и я никак не воспринял то, что съел.

— Ну, как? — с улыбкой спросила Ариэль.

— Ты права. Очень вкусно, — солгал я. — А как это называется?

— Прошутто, — ответила она.

— А-а… — Я постарался придать своему голосу небрежный тон. — Надо запомнить.

— «Прошутто» по-итальянски значит «ветчина», — пояснила Нина Беллер и уплыла, оставив меня в лапах женщины, определенно являющейся воплощением греховного влечения. И целиком захватившей меня в плен.

Я новыми глазами взглянул на Ариэль и представил под ее черным шелковым платьем чувственное тело.

Ничто не удержит меня от того, чтобы соблазнить эту соблазнительницу.

* * *

Компания начала понемногу расходиться, и я посмотрел на часы. Было уже почти двенадцать. Утром в девять часов у меня лекция, а это значит, что я должен встать в семь, чтобы успеть помолиться.

Однако я был не намерен останавливаться на пороге райских врат.

— Ариэль, было очень приятно с тобой поговорить. Мы не могли бы продолжить беседу где-нибудь в другом месте?

В глубине души я еще надеялся услышать отказ.

— Может, у меня? — моментально ответила она.

Нам потребовалось не более двух минут на то, чтобы на ее итальянской спортивной машине домчаться до ее дома. Двухэтажные апартаменты располагались на верхних этажах дорогого меблированного дома в непосредственной близости от западной оконечности Центрального парка.

Пока мы ехали, она положила руку на ту часть моего тела, которой до этого касались только моя мать, могель и я сам.

В ту ночь я второй раз был посвящен в мужчины. Этот ритуал оказался более длительным, чем первый, и принес мне куда больше наслаждения.

На рассвете, шагая домой, я пытался подсчитать, сколько совершил прегрешений за последние двенадцать часов.

Я ел некошерную еду. Я пропустил утреннюю молитву — а поскольку я сейчас собирался лечь спать, то пропущу и лекции, а значит, проявлю непочтение к своим учителям. Но хуже всего было то, что я поддался греховному влечению. Я просто погряз в грехе.

И никогда еще я не был так счастлив.