Читать книгу - "Раху - Грегор Самаров"

Гайдера-Али одели в мягкую белую одежду и положили на подушки. Ему дали прохладительное питье. Через некоторое время он открыл глаза, осмотрелся, сознание, видимо, вернулось к нему, но силы оставили. Типпо Саиб упал на колени перед ним и стал плакать.

— Бог поразил меня болезнью, — с большим усилием произнес Гайдер-Али. — Я был близок к смерти и, пожалуй, не избегну ее… Может быть, скоро ты, сын мой, будешь командовать войском… Я завещаю тебе не складывать оружия, до тех пор пока не истребишь всех неверных и пока правоверные слуги пророка не будут одни властвовать в Индии.

— Ты исполнишь все это сам, отец и господин мой! — отвечал Типпо Саиб, смиренно кланяясь. — Твои силы восстановятся!

Гайдер-Али вздохнул и покачал головой. Печальным взглядом окинул он согбенную фигуру сына и увидел Самуда. Глаза его блеснули, в них светились коварная злоба и проснувшаяся надежда.

— Самуд, — пролепетал он, — ты все можешь, ты укротил мою лошадь, обучил моих танцовщиц и дал снадобий моей рабыне Марите для сохранения ее красоты. Если ты знаешь влияние трав на женскую красоту, то должен также знать, как действуют они на сердце и внутренности человека. Подумай о моей болезни и найди средство ее излечить, я не хочу умирать, я хочу по крайней мере прожить столько, чтобы уничтожить неверных и изгнать их из Индии. Вылечи меня — и все мои сокровища к твоим услугам…

Самуд побледнел. Его всегда спокойное лицо подергивалось, и он отвечал дрожащим голосом:

— Ты знаешь, господин, что и я, и мои знания в распоряжении твоей воли, но я не могу сделать того, чего ты требуешь от меня: я не доктор. Если я знаю, что соки трав придают мягкость коже и блеск волосам, то не знаю их действие на сердце и кровь.

— Постарайся! — громко закричал Гайдер-Али с дико сверкнувшими глазами. — Кто так много умеет, как ты, может сделать все, а если ты отказываешься, то я больше не могу считать тебя своим другом.

— Не будь несправедлив, господин, — возразил Самуд, все еще дрожа в волнении, никогда не замечавшемся в нем. — Не приказывай того, чего я не могу исполнить.

— Что я приказываю, то должно исполняться, — крикнул Гайдер-Али, хватаясь за грудь и извиваясь от вновь начавшихся болей, — и горе тому, кто ослушается моих приказаний…

Он стонал и корчился на диване. Типпо Саиб смотрел в землю. Самуд стоял мрачный, видимо, равнодушный ко всему, что происходило около него. Скоро пришли с докладом, что приведены пленные.

— Выведите меня, — проговорил Гайдер-Али и, опираясь на руку телохранителя, вышел из палатки, шатаясь.

Пленных оказалось человек десять-двенадцать английских солдат и несколько индусов, они стояли в разодранной одежде, лица их покрывали пыль и кровь, а на ногах зияли кровоточащие раны, полученные от того, что они бежали, будучи привязанными к лошадям.

— Нечестивые псы, — закричал на них Гайдер-Али. — Вы осмелились вести войну против меня, наместника пророка Индии. Вы недостойны помилования, на ваших руках кровь служителей пророка, но я все-таки помилую вас, если вы отречетесь от вашей кощунственной веры и признаете истинной веру, принесенную на землю пророком…

Индусы выступили и пали на землю.

— Мы согласны, господин, мы готовы! — жалобно, с мольбой кричали они.

Гайдер-Али с глубоким презрением взглянул на них.

— Хорошо, вам будет дарована жизнь, как я обещал. Уведите их, — обратился он к телохранителям, — и отведите их к мулле… они будут сторожами в моем гареме, — прибавил он со злобным смехом.

Индусов увели.

— А вы? — обратился он к английским солдатам, которым переводчик передал его слова.

Солдаты мрачно покачали головами.

— В твоей власти делать что хочешь, — заявил один из них, — но кровь наша падет на тебя и Бог накажет тебя за низкое убийство беззащитных пленных.

— Бог благословляет того, кто уничтожает неверных… Выведите слонов!

Корнаки подвели слонов.

— Стойте! — вскричал маркиз де Бревиль, с ужасом следивший за разговором. — Ваше высочество, я прошу даровать жизнь этим несчастным… Вы союзник Франции, вы не можете так поступать с пленными… От имени своего короля я протестую против подобной жестокости!

Гайдер-Али обернулся и смерил маркиза взглядом, полным злобы.

— А где флот вашего короля, маркиз? — спросил он по-французски. — Берегитесь, чтобы я не усомнился в вашем и его слове, так как тогда, клянусь пророком, я бросил бы и вас под ноги слонов.

Голос его звучал хрипло, как рев хищника, и глаза дико сверкали. Маркиз ничего не возразил, только с содроганием отвернулся, слоны же начали фыркать, махать хоботами, а корнаки сдерживали ход.

С минуту они еще колебались, потом их охватила дикая ярость; они пошли вперед, широко шагая своими неуклюжими ногами, и началось зрелище, которого не выдержали бы самые крепкие нервы: колоссы ступали по несчастным связанным пленным.

Подобные казни были не редкостью в лагере Гайдера-Али, но они еще никогда не производились в присутствии французов, и маркизу не раз удавалось отстоять жизнь осужденных. Даже некоторые из телохранителей содрогались, но Гайдер-Али и Типпо Саиб с жестокой, дикой радостью смотрели на ужасающее зрелище. Самуд стоял неподвижно, как изваяние, только дрожащие губы его прошептали:

— Палач сам себя приговорил. Уничтожить его — значит сделать доброе дело.

Гайдер-Али вздохнул с облегчением; он забыл свои боли в упоении кровожадного зрелища.

— Ты видел? — спросил он, обращаясь к Самуду. Тот молча наклонил голову.

— Иди и готовь свое лекарство, — распорядился Гайдер-Али, — но призови на помощь все свое искусство, так как, клянусь пророком, с тобой будет то же, что и с ними, если через час ты не принесешь мне лекарства и если оно не излечит мои боли.

Самуд поклонился, скрестив руки, и ушел с приставленными к нему сторожами, которым Гайдер-Али сделал знак следовать за ним.

Не прошло и часа, как Самуд явился в палатку. Гайдер-Али лежал на диване. Лицо его еще больше осунулось, под глазами синели темные пятна, Типпо Саиб стоял рядом, со зловещим блеском в глазах следя за каждым подергиванием лица своего родителя.

— Ну, — спросил Гайдер-Али, когда Самуд вошел. — Ты приготовил лекарство?

— Я сделал, что ты приказал, господин, — холодно и спокойно отвечал Самуд, — но не забудь, что я не доктор и не брался излечить твою болезнь.

— Тем хуже для тебя, — простонал Гайдер-Али. — Ты знаешь, что тебе предстоит…

Самуд принес хрустальный графин с красной жидкостью, налил ее в золотой стакан и подал больному.

— Пей! — крикнул тот.

Самуд, не моргнув глазом, выпил весь стакан. Гайдер-Али не сводил с него взгляда, на лице его мелькнула радостная надежда, когда Самуд, не колеблясь, выпил стакан.