Читать книгу - "Мертвым можно всё - Евгения Соловьева"

изумленно чувствуя, как откуда-то изнутри поднялось невыносимое отвращение. Несправедливо и до ужаса глупо! Ведь дом свободен и больше никому не принадлежит, да и они не возьмут ничего! Разве что проспят одну ночь в тепле!

– Ал… Синьор… то есть Лучано…

Подошедшая магесса прятала глаза, а потом тихонько попросила:

– Может, переночуем на сеновале, как и собирались? Я зашла в дом, а он… Вы не подумайте, призраков там больше нет! И никакой нечисти – тоже. Просто он такой чужой… А сеновал – вон он! Там сена полно, и оно сухое…

– Богато жил староста, – с едва различимой ноткой одобрения отозвался бастардо. – Весна уже поздняя, а у него сено еще целое. И крыши на домах в деревне неразобранные.

Поймал удивленный взгляд Лучано и пояснил:

– Когда молодой травы долго нет, крестьяне часто разбирают крыши на корм скотине. А здесь хоть и бедно жили, но люди были работящие, сена запасли вдоволь. На сеновале так на сеновале.

Лучано посмотрел на сеновал и тихо вздохнул. В стенах длинного приземистого сарая даже самый невзыскательный взгляд нашел бы немало щелей, а крыша казалась не более надежной, чем, к примеру, бумажная. Лучше бы в палатке ночевали. Там, правда, тесно, зато он уже и забыл, когда мерз ночами. А стоит представить, какие сквозняки гуляют по этому се-но-ва-лу, как тут же становится зябко! И это если забыть, что солома имеет неприятное свойство колоться и набиваться в одежду. К тому же крысы…

Впрочем, на фоне всего остального крысы – это уже не стоящие внимания мелочи, если, конечно, синьор Пушок не примет их за дичь и не начнет гонять по всему се-но-ва-лу с грохотом, сделавшим бы честь любому табуну коней, – в точности, как это делают кошки мастера Ларци.

С другой стороны, если выбирать между сеновалом и мертвым домом, лишившимся хозяев… Ладно, это будет интересный опыт!

– Тогда устраивайтесь, – предложил он. – А я наберу воды и поставлю вариться ужин. Кстати, нашел у себя в сумке кусок копченого сыра, о котором совершенно забыл! Тащил его от самой Дорвенны, это же надо иметь настолько дырявую голову! Но все к лучшему, зато на ужин у нас будет сырный суп. Что может быть лучше горячего супа после долгого тяжелого дня, м?

Он болтал без умолку, не выходя из роли веселого шута и с радостью наблюдая, как с лица магессы исчезает выражение загнанного зверька, да и у бастардо глаза теплеют. Еще не летнее небо, но уже и не вода в полынье. А день и правда выдался тот еще. Эх, им бы сейчас всем в купальню! А потом хороший массаж по всем правилам целительской науки.

– Будь мы сейчас в Верокье, – понизил он голос, наблюдая, как синьорина Айлин удаляется в сторону сеновала, – я бы позвал пару-тройку гулящих девиц.

– Зачем? – выдавил бастардо, глядя на него со священным ужасом. – То есть я понимаю, зачем они, но…

– Вы только представьте, синьор Вальдерон! – сказал Лучано, держа лицо непроницаемым. – Две или три прекрасные девушки готовят вам ужин, поливают на голову в купальне, разминают плечи… Потом укладывают в постель… Укрывают одеялом… – Он сделал тщательно рассчитанную паузу и закончил драматическим шепотом: – А потом уходят подальше! Как можно дальше! И не возвращаются до самого утра, а лучше еще неделю!

Несколько мгновений Вальдерон смотрел на него в полном изумлении, Лучано уже почти уверился, что шутка провалилась, но потом глаза бастардо блеснули, и он негромко, но искренне рассмеялся. А просмеявшись, глянул уже совсем иначе, окончательно оттаявшим взглядом, и сказал:

– Да ну вас… Я же и в самом деле подумал! Фарелли, вы вообще бываете серьезным?

– Зачем? – улыбнулся Лучано. – Скучного и страшного в жизни и без меня хватает. Но если все хорошо, зачем быть серьезным? А если все плохо, шутка тем более не помешает, пусть хотя бы чуть веселее станет.

– Я над этим поразмыслю, – задумчиво пообещал Вальдерон и, развернувшись, пошел к конюшне.

Так-то лучше… Ну и где у них здесь колодец, м? Пройдя единственную улицу деревни до конца, Лучано не нашел ничего похожего и, вернувшись, постучал в дверь единственного обитаемого дома.

– Колодец? – проскрипела старуха, уяснив, что ему нужно. – Он вам не пригодится, ваша милость. Я за водой к ручью хожу, это во-о-он там!

Она махнула рукой в сторону небольшой рощицы, которая в сумерках выглядела на редкость зловеще.

– А с колодцем-то что? – уточнил Лучано.

Старуха пожевала морщинистыми губами, потом нехотя отозвалась:

– Жена старосты в нем плавает. Уж не знаю, то ли с перепугу туда прыгнула, то ли думала отсидеться, да забыла, что весной вода высокая. Не вытащить ее никак. А и вытащить – вода не скоро очистится.

Лучано сглотнул и признал про себя, что почти неделю замачивать в колодце труп – это не самая хорошая идея для супа. Да и мыться такой водой не захочется.

– Многоуважаемый синьор Пушок, – церемонно обратился он к удивительно вовремя подбежавшему волкодаву. – Не соблаговолите ли прогуляться со мной до ручья? В вашей почтенной компании мне будет как-то поспокойнее.

Пес глянул на него снисходительно, но, стоило Лучано двинуться в сторону рощицы, побежал рядом и немного впереди.

Вдвоем они быстро нашли упомянутый ручей, Лучано набрал воды и решил, что вот сейчас отыщет в доме старосты ведро и сходит сюда еще пару раз. Демонов поблизости нет, раз Пушок совершенно спокоен, призраков – тоже, а если немедленно не отмыть въевшуюся в кожу и волосы вонь, он сам начнет кусаться не хуже любой Барготовой твари. Надо же было этой несчастной дуре так неудачно утопиться! Еще вопрос, что хуже: чтобы тебя быстренько загрызли демоны или долго захлебываться в ледяной колодезной воде, видя круг света над головой.

Лучано вспомнил реку, где едва не утонул, передернулся и подумал, что лично он предпочел бы демонов.

Уже в полной темноте он натаскал воды в большую бадью, что обнаружилась на скотном дворе, и задумался, как сельчане греют воду для мытья. Ни одного котла поблизости не видно! И в чем моются? Неужели даже в доме старосты нет хотя бы бадьи?

Откуда-то вывернул Вальдерон, отчаянно пахнущий теперь не только гарью, но и лошадьми, из чего Лучано сделал вывод, что кобылы сыты, вычищены и им разве что колыбельную на ночь не спели. А может, и спели, кто знает.

– Придется мыться холодной, – сказал он вслух, надеясь, что благородный синьор подскажет что-нибудь дельное.

Но тот беззаботно поболтал в воде рукой и удивился:

– Разве холодная? Отличная водичка для весны!

«Это он всерьез, – понял Лучано, глядя, как бастардо деловито тянет с могучих плеч рубашку. – Не издевается и даже не мстит за все мои шутки. Они тут просто все такие… устойчивые к холоду!»

– Ой, водичка! – раздался звонкий голос синьорины Айлин.

Ожившая магесса тоже попробовала воду рукой и просияла:

– Ух, какая прохладная, прелесть! Чур, я после тебя, Ал! Синьор Лучано, вы ведь не против? А у вас там суп кипит… И пахнет!

«Действительно, – вздохнул Лучано. – Что им какие-то демоны? Эту страну не уничтожить и не покорить! Банков у них нет, видите ли! Зато принц и грандсиньорина могут вымыться в воде, от которой у меня, бедняги, даже волосы замерзнут! Не говоря уже об остальном… Да если только Баргот сюда явится, сам сбежит в ужасе!»

Много позже, уже согревшись горячим супом, а потом и шамьетом, он влез на сеновал, надеясь, что после такого купания не заболеет снова. Глаза неумолимо слипались, и, даже