Читать книгу - "Достояние леди - Элизабет Адлер"

Анна и Лейла вздрогнули от неожиданности: они давно уже догадывались, что Мисси была влюблена в князя Михаила, но впервые она сама заговорила на эту тему. Конечно, в ее рассказе не прозвучали заветные слова «первая любовь», но разве смятение, охватившее юную англичанку при виде князя Михаила, не говорило именно об этом?

Ночь над Босфором становилась все чернее. Все выше поднималась луна… Анна подошла поближе к Мисси, села на ковер у ее ног, склонила свою белокурую голову ей на колени и попросила продолжить рассказ.

– Твой дед был одним из богатейших людей России, – продолжила Мисси. – Я уже рассказывала о вилле под Ялтой и особняке в Петербурге. Еще у него был прекрасный дворец в Царском Селе – совсем неподалеку от царского дворца – и старинный дом в Варышне. Это было родовое поместье князей Ивановых. Барский дом был полной противоположностью особняку на Мойке, в его архитектуре отсутствовал единый стиль. Судя по всему, несколько поколений владельцев Барышни вносили свой вклад в расширение старого дома. Основное здание обросло асимметричными пристройками, террасками, мезонинами; по бокам выросли флигеля и хозяйственные постройки. Один из предков князя Михаила изощрился и пристроил к дому просторный зал, увенчанный большим зеленым куполом – не иначе как прогулки по Дрездену навеяли ту архитектурную идею.

Разные части дома были покрашены в разные цвета, но, как ни странно, в этом сочетании ярких красок не было никакой аляповатости. Что касается интерьера, то в доме практически не было коридоров – почти все комнаты были проходные. Я любила бродить по этим анфиладам… Полы были сделаны из гладко оструганных и покрытых лаком вязовых досок. Дети – Алеша и твоя мать – любили, разогнавшись, скользить по ним. Летом высокие французские окна были всегда раскрыты нараспашку, и даже в самые жаркие дни в доме было свежо и прохладно. А зимой, когда северные ветры приносили в Варышню дыхание Ледовитого океана, в каждой комнате весело потрескивали изразцовые печи, и никакой холод не был страшен обитателям этого уютного дома.

В барском доме всегда было много гостей: тут были и родственники, и друзья, и знакомые… Многие родственники– дальние и близкие – поселились в Варышне навсегда. Действительно, здесь было так хорошо, так уютно. Они собирались по вечерам в гостиных—дамы в розовой, кавалеры в голубой – и подолгу сплетничали обо всем на свете. Я всегда удивлялась, откуда эти люди берут свежие новости – ведь они не бывали в городе по многу лет…

А какие там были слуги… Мне всегда казалось, что их было несколько десятков. Еще бы – для того, чтобы поддерживать порядок в таком большом доме (думаю, там было не менее ста комнат), нужно много народу. Всем заправлял Василий – мажордорм и камердинер. Он служил еще у деда князя Михаила. К тому времени, когда я поселилась в Варышне, Василий был уже совсем дряхлым стариком, но князь Михаил ни под каким видом не соглашался уволить его или отправить на покой. «Вся его сознательная жизнь связана с этим имением, – говорил князь. – Если я уволю его, старик не выдержит удара. Он умрет».

Мисси грустно вздохнула, погладила Анну по голове.

– На втором месте по авторитету шла няня. Она была ненамного моложе Василия. Няня считалась крупнейшей специалисткой по воспитанию детей, и никому – даже самой княгине Аннушке – не позволяла она спорить с ней или давать какие-либо советы. Она всегда ходила в белом платочке и белом фартуке, тогда как фартуки остальных служанок были синие. Няня старалась все делать сама. Помню, однажды у старушки так болели руки, что она не смогла мыть в ванночке детей. Пришлось уступить эту работу одной из молодых горничных. Няня стояла в уголке и с трудом сдерживала слезы. Каждый вечер перед сном Алеша и Ксюша усаживались ей на колени, и няня рассказывала им удивительные сказки… Дети любили няню больше всех на свете – конечно, после отца.

Лейла нахмурилась. Почему же Мисси не сказала «после отца и матери»? Что это: случайность или закономерность– ведь и Анна никогда не говорила о своей матери…

– Ну вот, – продолжила Мисси. – После Василия и няни наибольшим уважением пользовались гувернер-немец, горничная Аннушки и лакей князя Михаила. Последние двое были французами и относились к другим слугам немного свысока. Одна из двоюродных бабушек, доживавших свой век в Барышне, сказала как-то, что по их манерам можно решить, что именно они – полноправные хозяева усадьбы. – Мисси рассмеялась. – Впрочем, не стоит их осуждать: это были преданные слуги. Они покинули имение одними из последних. Остальные сбежали раньше – как крысы с тонущего корабля.

Впрочем, не будем о грустном. Давайте лучше я расскажу о том, как проходили в Барышне обеды. На кухне хлопотало человек десять поваров, не менее двенадцати слуг разносили блюда. Помню, была там одна девушка. Так вот, в ее обязанности входило зажигать по вечерам лампы, а днем – чистить фитили. Больше она ничего не делала. Еще один слуга занимался исключительно печами– это был мастер своего дела! Ни разу у нас не возникало проблем с отоплением.

Конечно, нельзя не рассказать о варышнинских садовниках. Их было тоже человек десять-двенадцать. Они поддерживали огромный парк в образцовом порядке. А какие там были конюшни! Ведь Миша так любил лошадей… У него их было двадцать, а то и тридцать. А еще княжеская псарня… Какие борзые!

Твоя бабушка, княгиня Аннушка, не любила оставаться в одиночестве – многочисленные гости нисколько не утомляли ее. Часто в доме устраивались грандиозные банкеты, балы, маскарады. Иногда мы надевали какие-нибудь сказочные костюмы или русские национальные платья. Что касается княгини Аннушки, то она была в любых нарядах прекрасна. Это была настоящая красавица. Можно сказать, само совершенство. Роскошные золотистые волосы, фиалковые глаза, даже кожа ее имела золотистый оттенок. Это была совсем молодая женщина– когда мы познакомились, ей едва исполнилось двадцать семь. Она всегда казалась очень веселой, радостной. Если Аннушка начинала смеяться, никто из присутствующих не мог удержаться от смеха. Правда, порой начинало казаться, что она просто теряет контроль над собой: княгиня безудержно хохотала, но в глазах ее стояла какая-то непонятная боль. Аннушка была совершенно непредсказуема – вот она развлекает гостей, танцует, поет, а вот – внезапно убегает в дальнюю комнату, запирается на ключ и никого к себе не впускает… никого, даже князя Мишу… Впрочем, исключение делалось для служанки, носившей княгине подносы. Правда, в эти часы депрессий Аннушка практически ничего не ела. Сначала такое поведение княгини меня удивляло, но все остальные домочадцы относились к этому как к чему-то само собой разумеющемуся.

Князь Михаил был очень хорошим человеком, – сказала Мисси, посмотрев на Анну. – Он считал себя ответственным не только за поместье, но и за всех, кто там трудился, включая их семьи. Это был рачительный и заботливый хозяин, крестьяне относились к нему, как к родному отцу. Каждый месяц он устраивал для мужиков приемы в барском доме – людей угощали пивом и вкусной едой, и каждый из собравшихся мог высказать помещику свои просьбы или пожелания. Часто князю приходилось выступать в роли третейского судьи в спорах. Честно говоря, княгине эти приемы не очень-то нравились: она говорила, что после них целую неделю воняет крестьянскими онучами… Деревенские избы всегда содержались в образцовом порядке, никто из мужиков никогда не оказывался без работы. Задолго до реформ, начатых Столыпиным, князь Михаил выделил каждому из окрестных крестьян по небольшой усадьбе, где они выращивали овощи. На протяжении многих лет никто в Варышне и слыхом не слыхивал о голоде…