Читать книгу - "Роман в утешение. Книга первая - Татьяна Герцик"

В Афины мы пошли целой толпой – я с Романом, Вадим с Мариной, Александр и еще пара матросов с «Маргариты». Они выстроились вокруг меня своеобразным забором, стараясь не дать мне соприкасаться с остальной массой туристов.

Роман не отрывал руку от моей талии и, несмотря на мои просьбы убрать ее – жарко же! – так и провел весь день, временами стискивая мою талию до боли. Это случалось тогда, когда в обозримом пространстве слышались звуки русской речи и я, по его мнению, вполне могла рвануть туда за помощью.

Но я вела себя примерно, никаких безобразий не вытворяла, и под конец он немного расслабился, не давая мне, впрочем, ускользнуть из-под его твердой руки.

Вечером, вернувшись на яхту, мы приняли душ, слегка поужинали и упали в постель в овеваемой кондиционером прохладной комнате. От усталости мне ничего не хотелось, но у Пронина на этот счет было другое мнение. Он был нежен, так нежен, что я, слушая его бесконечные ласковые слова и ощущая на себе его руки и губы, внезапно подумала: а если он и в самом деле послан мне в утешение? Это показалось мне забавным – Роман в утешение…

Между нами будто пропала защитная стена, воздвигнутая мной для того, чтобы никогда больше не мучиться, и я с удивлением почувствовала, что не воспринимаю его больше чужаком, сломавшим мою жизнь. Да и воспринимала ли я его когда-нибудь таковым?

Это было опасно, но больше не пугало. Расслабившись от этой размагничивающей мысли, я решила остаться с ним, пока судьба сама не расставит всё по полочкам. Будто догадавшись о моем решении, Роман приподнялся на локте и заглянул мне в глаза.

– Может быть, ты всё-таки разведешься с мужем? Ласкать чужую жену – это то же, что воровать сладкие яблоки в соседском саду. Конечно, в какой-то мере это возбуждает, но мне было бы куда приятнее, если бы это был мой собственный сад. – И он погладил меня так, что вопроса о том, что же он подразумевает под словом «сад», у меня и возникнуть не могло.

Его тон был нежно-соблазнительным, тем самым, на который так не хочется отвечать «нет», и я промолчала, позволив ему надеяться на развитие наших отношений.

Заснули мы только под утро, и завтрак, естественно, проспали. Когда утром Роман наконец выпустил меня из постели, мы появились за столом в таком откровенно распаренном от постельных утех виде, что Вадим не смог сдержать своего неодобрения.

Но почему он выражает его только мне? Роману боится или действительно считает, что в этих сексуальных излишествах исключительно моя вина?

После завтрака Пронин приказал спустить шлюпку и мы с ним до полудня плавали в заливе, ныряли с масками, любуясь потрясающим подводным миром, и валялись под склоненными к берегу деревьями, похожими на наши ивы, но с более плотной и темной корой. Поняв, что я устала, Пронин отвез меня обратно на яхту и предложил передохнуть перед обедом.

Это был тот редкий случай, когда я с удовольствием с ним согласилась. Разморенная полуденной жарой и полубессонной ночью, я с удовольствием нырнула в прохладные простыни и задремала. Внезапно откуда-то сверху раздался невнятный баритон Романа. Ему вторил жесткий голос Вадима. Сна тут же как не бывало. Сердце тоскливо заныло, почти так же, как в ту ночь, когда домой не приехал Георгий.

Мне ужасно захотелось выяснить, о чем они говорят, ведь недаром же меня мучило какое-то недоброе предчувствие. Бесшумно встав, я на цыпочках прокралась к окну. Слышно стало чуть-чуть получше, но не настолько, чтобы понимать, о чем идет речь. Тогда я выключила кондиционер и осторожно, старясь ничем не звякнуть, приоткрыла раму.

В комнату ворвался раскаленный воздух и я невольно поморщилась. Похоже, мужчины стояли на палубе как раз над моей каютой. Разговаривали они негромко, и мне приходилось напрягать слух, чтобы уловить, о чем идет речь.

Они говорили о том, что пора уходить в какой-то кэш, сбрасывая акции. Мне это было не интересно, и я уже хотела прикрыть окно, чтобы отдохнуть в прохладе, но тут Вадим с откровенным цинизмом спросил:

– И долго еще будет длиться эта твоя блажь?

Вначале я не поняла, что он имеет в виду, но ответ Романа всё расставил на свои места:

– Понятия не имею. Рита мне еще не надоела. Во всяком случае, пока. – Голос у него был скучным, ему явно не хотелось говорить на подобную тему.

Сердце у меня остановилось и мелкой злой дрожью задрожали руки. Вот как? Я ему еще не надоела? Пришлось с силой закусить губу, чтобы умерить нарастающий шум в ушах. Вадим с издевкой продолжил:

– Что-то ты на этой явно подзадержался. Что, она так хороша в постели?

Меня от этого откровенного цинизма сначала обдало жаром, потом холодом. Что Вадим считает меня очередной постельной игрушкой босса, я знала и прежде, но вот что же ему на это ответит Роман? Будет защищать меня или наоборот, выдаст на поругание? В последнее мне не верилось, ведь не врал же он мне, так настойчиво признаваясь в любви?

Не дыша, я затаилась, боясь пропустить хоть слово, понимая, что от его ответа будет зависеть вся моя дальнейшая жизнь.

– Да не особенно. Но и не плоха.

Сердце сжало тягучей обидой, но я упрямо, не поддаваясь ей, прошептала: «Ну, спасибо и на этом!»

– Смотри, оплетет она тебя, не заметишь, как и женишься.

– Ну уж нет. Не настолько я сбрендил. Поиграю и отправлю ее восвояси. С достойной наградой, разумеется. Ну, как обычно. Но пока я еще не пресытился. Поэтому смотри за ней в оба. Не то опять удерет.

Вадим коротко хохотнул.

– Очередная кукла, говоришь? А что ж тогда ты наизнанку выворачиваешься, чтобы ее ублажить?

Роман немного помолчал.

– Да ладно тебе. – Его голос звучал неуверенно, даже недовольно. – Сам знаешь, каким я бываю, когда в гоне. А тут самый разгар.

Я ждала продолжения, дрожа, как в тяжком ознобе, но по палубе послышались четкие шаги, и голос Александра произнес:

– Пришли представители греческой пограничной службы. Опустить трап?

Лихорадочно отпрыгнув от окна, я несколько раз глубоко вздохнула, приходя в себя. Руки тряслись, и закрыть окно мне удалось не с первой попытки. В голове бились безжалостные горячечные мысли. Итак, что мы имеем? Еще одно разбитое корыто? Похоже на то.

И во всех своих бреднях виновата исключительно я сама. Ведь прекрасно знала, что верить ему нельзя, что для него я всего лишь жалкая амара, и все его слова о неземной любви просто-напросто красивая химера, которую он вешает на уши всем своим пассиям, и всё-таки поверила.

Очень хотелось плакать, и я не стала сдерживаться. Уйдя в ванную, пустила душ и под прикрытием его шума наревелась всласть. Было так обидно, что я не сразу смогла мыслить здраво.

Жуткое уныние охватила и тело и душу. А ведь еще этой ночью я надеялась, что жизнь почти наладилась. Какая наивность! Я посмотрела в зеркало на свое отражение. На меня смотрела хмурая, даже суровая женщина, испытавшая очередное потрясение.