Читать книгу - "В твоем сердце - Рия Радовская"

замуж. Что сами предки поднимутся из песков и проклянут меня к шайтановой бабушке! Что…

— Хватит, хватит, — замахала на нее руками Сальма. — Остановись. — Она перевернула над стоящей на столике чашкой с водой какой-то пузырек. — Вот, выпей, господин Ладуш велел. Как знал.

Хесса опрокинула в себя остро пахнущее травами питье и медленно выдохнула.

— Я нормально. Справлюсь. Наверное.

— Без всяких «наверное», — строго сказала Сальма. — Смотри, еще вот это добавим к венцу, и тогда к твоему наряду не сможет придраться даже самый строгий судья!

«Вот это» оказалось… цветком. Точь-в-точь как на накидке, только не золотым, а ослепительно-белым. Крупный, больше, чем роза, с сотней, не меньше, нежных тонких лепестков, он, как и пояс, переливался прозрачными камнями, будто утренней, еще не просохшей под солнцем росой, и выглядел… совсем как живой!

— Что это? — выдохнула Хесса, зачарованно разглядывая белоснежное чудо. Казалось, еще немного — и она даже сможет почувствовать запах. Наверняка горьковатый и… холодный?

— Ее называют лунной метелью, — улыбнулась Сальма. — Шитанарская хризантема. Я тоже никогда не видела таких цветов, только слышала и читала про них. Они слишком хрупкие, чтобы везти их через пустыню. А в саду им будет слишком жарко. Ладуш сказал, это подарок владыки.

— Подарок? — изумилась и одновременно испугалась Хесса. — Мне?

— Тебе, конечно. Пусть первый советник давно стал частью Имхары, он все же родом из Шитанара, и забывать об этом в такой день было бы неправильно.

Хесса бережно, осторожно, не дыша, взяла цветок в ладони, будто он был настоящим и в самом деле невероятно хрупким. Владыка Асир подумал о том, что ей понадобятся его цвета в свадебном наряде? Бред какой! Будто ему не о чем больше думать, как о каких-то глупостях! Но все же… цветок был здесь, белый, удивительный, шитанарский. Хесса смотрела на него и будто слышала снова голос владыки: «Любишь Сардара? Вот и люби. Большего мне не нужно». Тогда она не ответила. Но сейчас…

— Люблю, — тихо сказала Хесса, чувствуя, что впервые за это безумное утро улыбается. И встретилась взглядом с Сальмой. — Давай! Делай, как ты хотела!

Лин появилась, как раз когда они с Сальмой во все глаза пялились в зеркало, оценивая получившийся вид. Хесса отказалась узнавать себя еще на этапе свадебных шаровар, и теперь, облаченная в наряд целиком, с накидкой, тяжелым золотым венцом на волосах, украшенных драгоценными гребнями и цветами, и длинной плотной вуалью, которую Сальма для удобства пока осторожно придерживала наверху двумя руками, почти отстраненно смотрела на незнакомую анху в алом. Не считая, конечно, белой хризантемы в волосах и белого пояса, которого не увидит никто, кроме старейшины Бакчара и Сардара — ведь именно ему придется все это с нее снимать. Когда-нибудь потом, после обряда. Хотя, может, и не придется. Хесса не была уверена, что Сардару хватит времени до отъезда, так что, возможно, раздеваться ей предстоит самой.

— Я успела? Ладуш вдруг вспомнил, что я митхуна и мне не положено в чем попало… — Лин, в белом с ног до головы, вихрем пронеслась от входа к зеркалу и замерла за спиной. Выдохнула: — Выглядит… обалдеть как красиво!

— Наряд — да, — хмыкнула Хесса, — и счастье, что моя бледно-зеленая рожа будет под вуалью. Иначе предкам и правда пришлось бы подняться из песков, чтобы воззвать к благоразумию одного дурного первого советника.

— Что ты такое говоришь! — возмущенно воскликнула Сальма и вдруг всплеснула руками. — Предки! Губы! Смотрю и не понимаю, что не так!

— Они есть, — мрачно сказала Хесса. — И я их так искусала, что никакая помада не спасет.

— Глупости! Нужна просто очень жирная и яркая. Лин, подержи вуаль!

— Только быстро, — откликнулась та. — По-моему, нам уже пора.

И будто в ответ на ее слова в дверь настойчиво постучали.

— Войдите, — крикнула Хесса и торопливо подставила Сальме губы. Ввалился кродах из личной стражи Сардара. Этих вышколенных здоровяков, с бравой выправкой и умным взглядом, Хесса уже научилась отличать. Кродахи начальника стражи Вагана всегда отводили глаза, будто на анх им смотреть запрещалось, зато пахли откровенным голодом.

— Госпожа Хесса, сопровождение ждет, — и поклонился, кажется, сразу всем троим. Вслед за ним просочились шестеро клиб — Да куда же столько! По двое на каждую, что ли⁈ — и замерли в ожидающих позах друг за другом, по обеим сторонам от двери.

Сальма отложила баночку с помадой, удовлетворенно кивнула и опустила вуаль, поспешно расправляя ткань.

Путь до зала предков Хесса запомнила так отчетливо, что могла бы при желании рассказать о каждом шаге, потому что они вели ее к Сардару. И пусть думать о священном камне и обряде было все еще страшно, но за этим страшным было то, что важнее. Сальма права, Сардар сегодня выглядел каким-то особенно уверенным. И, в отличие от нее, ничего не боялся. Она до последнего прислушивалась, пыталась почуять хотя бы намек на сомнение, но он не сомневался, он в самом деле хотел этой свадьбы! И, как бы чудовищно неправдоподобно это ни звучало, хотел видеть ее, Хессу-из-трущоб, не только своей анхой, но и своей женой. А она, несмотря на все страхи и неверие, хотела быть с ним. Сегодня, завтра и всегда.

О зале предков во дворце владыки Асира Хесса читала, но бывать в нем ей еще не доводилось. Как наверняка и любой другой анхе из сераля, кроме, разве что, Лалии. Для посетителей зал открывали только по большим праздникам, да и посетители могли быть разве что из приближенной к владыке знати. Те, кто попроще, чтобы поклониться предкам, отправлялись в руины Альтары. Сам священный камень, по легенде, находился именно там до того, как растворился в песках. А во дворце владык Имхары, как и у владык других лепестков, хранились его обломки.

Хесса читала, но никакие слова не могли передать то, что она теперь видела своими глазами. Огромный зал на нижнем, подземном ярусе дворца, как раз над темницей, в которой и сейчас наверняка томились какие-нибудь провинившиеся перед предками идиоты, встретил ее пугающим полумраком и гулким эхом, отдающимся от каменных плит под ногами. На круглых колоннах горели светильники, тянулись языками живого пламени вверх, к высоким сводам, теряющимся в тенях. На дальней стене зала были высечены имена, а под ними в окружении всегда горящих масляных ламп высились узкие сосуды с песком с мест погребения предков владыки.

А в центре зала на небольшом мраморном постаменте стоял он — камень предков. Самый обычный с виду, неровный, грязновато-белый, словно потемневший от времени, как и древние камни Альтары, но Хессе хватило