Читать книгу - "Любовь (не) навсегда. У тебя есть дочь - Мила Гейбатова"

– Укладывайтесь, девочки, на большую кровать, а я на одноместную, – распоряжается Маркелов, пока я зависаю на входе.

Мила уже почти спит на его руках, да и я не лучше.

– Нет, – трясу головой, пытаясь взбодриться, – ей лучше туда. Видишь, у них кровать с бортиком, Мила не свалится во сне, а с большой может.

– Ты ляжешь со мной в одну постель? – удивляется Алекс.

– Я сейчас с самим чертом лягу. Слишком устала.

Маркелов кривится, но молчит. Не понравилось сравнение, какие мы нежные.

Быстро укладываем ребенка, и, наконец, отдых.

А утром я просыпаюсь одна в постели. И жутко злюсь на себя за то, что этот факт меня расстраивает. Я не должна снова привыкать к Алексу рядом, слишком опасно. Слишком больно.

Нет никакой гарантии, что он снова нас не покинет. Найдет новые приключения на задницу и вперед! Прикрываться благородными мотивами он умеет.

Но этой ночью Маркелов меня сильно удивил. Я–то наивно полагала, что обнимет, ляжет поближе, да хоть руку положит на талию, но нет. Никаких поползновений в мою сторону. А сейчас вообще сбежал.

И я разочарована. А еще расстроена тем, что разочарована.

Масло масляное из спутанных эмоций. В себе бы по–хорошему разобраться, а не на человека всю вину спихивать. Сама не знаю, чего хочу.

– Девчонки, проснулись? – как по заказу открывается дверь, и в нее влетает довольный Маркелов. – Скорее на завтрак. По времени, правда, обед, но не важно.

Нехотя встаю с кровати, тело буквально разваливается на части. Ужасное самочувствие.

Мила же скачет вокруг, как энергичный зайчик, из известной рекламы батареек. И вскоре мы все–таки выходим.

Минуя светлый безликий холл, попадаем в большую столовую. Здесь организовано питание по принципу шведского стола – сам бери, что желаешь.

– Папайя? Манго? Мне начинает здесь нравится, – говорю искренне.

При одном только взгляде на свежие фрукты мне легчает. Отступает головная боль и легкая тошнота.

А потом мы выходим на прогулку. Мила рассматривает все вокруг, буквально открыв рот. Я пытаюсь за собой следить, но выгляжу почти, как она.

Вывез добрый дядя Алекс провинциалок из холодной России. Сам факт того, что на улице плюс двадцать шесть, и светит солнце, не закрытое тучами, заставляет млеть от восторга.

Да и город довольно большой, чистый, красивый. Особенно мне нравится сочетание новых тридцатиэтажных высоток, зелени и старых одноэтажных построек.

Я с удовольствием напитываюсь местной атмосферой, восхищаюсь буквально каждым цветочком, растущим вдоль тротуара. Мила такая же. А Маркелов улыбается нашей радости.

Но несмотря на все это, вечером становится понятно, что сидеть дальше в этом центре цивилизации нечего. Все самое интересное мы увидели, и все–таки хочется скорее в тропический рай. Ведь сюда не ради архитектуры приезжают. Она интересная, но не более того.

– Ладно, Алекс, давай свой пляж, скучно тут, – выражаю свою мысль.

– Как скажешь, моя королева, – широко улыбается Маркелов, но ручки больше не нацеловывает.

И снова я чувствую легкое разочарование. Открываю рот, чтобы спросить, но в последний момент останавливаюсь. Может, он сам передумал, или я слишком застращала.

В любом случае навязываться не буду. А то вдруг он решит, что обязан.

Ну его. Снова ведет себя как–то не так.

В эту ночь долго ворочаюсь в поисках идеальной позы на излишне мягкой кровати, но все никак.

– Что ты елозишь, – внезапно Алекс притягивает меня к себе и шепчет на ухо, – ребенок спит, пора и нам.

Затаиваюсь в ожидании его дальнейших действий, но через некоторое время слышу лишь мерное сопение. Маркелов уснул.

Не успеваю, как следует возмутиться, как тоже проваливаюсь в страну Морфея. Объятия убаюкивают.

Глава 71

Утром Алекс снова не допускает тактильный контакт, словно его и не было. Как будто он согласился с моими словами. Именно в тот момент, когда я ступила на другую дорожку.

– Я понимаю, Настя, есть некая точка невозврата, переступив которую, ничего не вернуть, – говорит он вдруг, когда мы собираем вещи в номере.

– Ты к чему? – я почему–то пугаюсь.

– Ты права, слишком много я косячил, ни одна не простит, – он усмехается. – Ты достойна лучшего. Отдохнем вместе, а потом я верну вас домой и уеду куда–нибудь, где еще не был.

Я не могу ничего сказать, только безвольно открываю и закрываю рот. И вроде гордая женщина внутри меня должна обрадоваться, она победила. Да только становится ужасно горько.

Алекс выходит из номера, я остаюсь.

Горечь управляет мной, сковывает мышцы, замораживает душу. Я близка к тому состоянию, которое у меня было после встречи со следователем Петровым.

Коротко дышу, сосредотачиваясь лишь на этом. И внезапно в голове среди густого тумана возникает одна осознанная мысль: «А так ли важна гордость?».

– Собрались, девочки? Машина ждет, – сообщает Маркелов, возвращая меня из мыслей.

– Хорошо, – киваю и встаю на автомате. – Идем, котик.

Беру дочь за руку и шагаю к выходу.

В автомобиле едем молча, даже Мила слишком увлеклась пролетающей картинкой города. А мы с ней даже не знаем, куда едем. Да и зачем? Кое в чем я Алексу доверяю.

Его поступки по отношению ко мне всегда были пропитаны заботой. В том числе и те, которые причиняли боль. Такой уж Маркелов, его не переделать.

Главное, ему смело можно доверить жизнь.

Хватаюсь за эту мысль, как за спасительную соломинку. Моментально возвожу ее в ранг знака, которого так не хватало для принятия взвешенного решения. Как будто именно взвешенные решения опираются на знаки.

Детский сад.

Но ведь прямо сейчас я доверяю Алексу наши с Милой жизни. Это совсем не мало. Для кого–то достаточно одного этого условия для заключения партнерства на всю жизнь.

Но есть кое–что, что Маркелов убивает на раз – нервы. Его выходки, продиктованные по его мнению заботой, способны точно также уничтожить, хотя он стремится меня спасать. Плохо выходит.

Стабильность – не его конек. А нам, женщинам, она очень нужна. Постоянно жить в подвешенном состоянии – у кого угодно съедет крышечка от чайничка.

И у него явно проблемы с тем, чтобы посвящать в свои решения кого–то еще. Он привык действовать единолично, а так нельзя. Мы должны быть равноправными партнерами, командой, всегда идущей бок о бок за руку.

Роль слепого ведомого мне не подходит.

Мозг говорит – переделывать мужчину после двадцати пяти лет поздно. Сердце твердит – диалог способен спасти ситуацию. Хотя какой диалог с Алексом?

С таким же успехом к психологу запишемся и