Читать книгу - "Уроки для графа - Валери Боумен"

— Не было настроения.

Аннабел провела пальцем по покрывалу:

— Настроения для чего?

Дэвид тяжело вздохнул. Когда он увидел ее в дверях, то забеспокоился, что девушка пьяна, но нет. Сейчас, после того как они поговорили, он мог бы с уверенностью сказать, что Аннабел абсолютно трезвая. Тогда зачем, рискуя вызвать немыслимый скандал, она оказалась у его двери? И как ему проводить ее в собственную комнату, чтобы никто не увидел? Но сначала он должен кое-что ей сказать. Целый день он хотел извиниться перед ней, но это не представлялось возможным, и вот теперь, раз уж она оказалась у него в комнате, он собирался воспользоваться представившейся возможностью, пусть и неожиданной.

— Послушайте, леди Аннабел… — начал он, уперев руки в бока.

— Леди Аннабел? Так официально? Я думала, мы уже оставили всякие титулы, Дэвид.

Он откашлялся:

— Да, хорошо. Тогда Аннабел. Я прошу прощения за свое вчерашнее поведение.

— Вы о чем? — удивилась она и восхитительно захлопала ресницами.

Дэвид не мог думать ясно, когда она стояла так близко к его постели. Картины одна эротичнее другой: вот он на ней, вот их обнаженные тела раскинулись поверх покрывала… — не выходили у него из головы. Что она сейчас сказала? Ах да. Дэвид подумал, что заслужил право на последний вопрос.

— Мне не следовало спрашивать, почему вы не хотите замуж. Это не мое дело. Простите.

Все, извинения принесены. А теперь действительно можно заняться своей жизнью. Он хотел ее больше, чем когда-нибудь любую другую женщину, но поступил неправильно: неуклюже попытался поухаживать за ней. И что в результате? Обвинил ее в том, что она говорит загадками, что в этом нет смысла.

— Дэвид, я должна тебе объяснить…

— Вы мне ничего не должны и уж тем более не должны объяснять, почему я вас не интересую.

Она прыснула:

— Правда? Вот это новость!

У него брови поехали на лоб от такого заявления, но он был решительно настроен на то, чтобы выяснить все прямо сейчас и покончить со всем. Это был его последний шанс.

— Каковы бы ни были причины вашего нежелания принимать ухаживания или выходить замуж, это ваше дело, и у меня нет права требовать от вас объяснений.

— Хочешь, кое в чем признаюсь? — спросила она, прислоняясь бедром к постели.

Он настороженно посмотрел на нее: не хотелось, чтобы их разговор опять принял другое направление.

— Что же это?

— Лорд Мердок мне даже не нравится.

— Правда? — Дэвид вскинул бровь, но уже не мог ничего с собой поделать. — Тогда почему вы так много времени проводите с ним? Этот человек мерзавец, бьет собак.

Аннабел осушила бокал, поставила его на столик возле кровати и уставилась в окно:

— Могу задать тебе точно такой же вопрос. Почему ты так много времени проводишь с леди Элспет?

— Насколько мне известно, за ней таких пакостей не числится, — отрезал он, уперев руки в бедра.

— Я не защищаю лорда Мердока, — возразила Аннабел.

— Вот и прекрасно. Но вы так и не ответили на мой вопрос.

Зачем он использует тот же аргумент? Надо говорить только то, что необходимо. Все кончено. Нужно проводить ее и молиться, чтобы в коридоре никого не было.

Аннабел обхватила себя руками:

— Почему… Потому что… потому что он осел.

— Что?

— О, все это так сложно… но неважно. Полагаю, я танцевала с ним в тот вечер у Толботов, потому что… мне захотелось, чтобы тебе стало не все равно, — голос у нее сел.

— Что? — Дэвид вдруг охрип и дрожащим голосом, глядя ей в глаза, сказал: — К черту, Аннабел! Ты прекрасно знала, что мне не все равно. Я все время думаю о тебе и безумно тебя хочу.

Глаза у нее стали огромными, как две луны, и она почти шепотом спросила:

— Что ты сказал?

— Вы слышали.

Аннабел застыла, глаза ее наполнились слезами:

— Повтори.

Дэвид привлек ее к себе.

— Я все время думаю о тебе и безумно тебя хочу, — повторил Дэвид. Его губы находились в нескольких дюймах от ее губ. — Но не могу допустить, чтобы это продолжалось. Ты ясно дала понять, что я тебе не нужен.

— Но это не так, Дэвид! Именно поэтому я здесь, — она обняла его за шею. — Я хочу тебя. Сделай меня своей.

Глава 29

Надежда и вожделение загорелись в груди Дэвида.

— Ты уверена, Аннабел? — он взглядом ощупывал ее лицо, чтобы убедиться, что понял ее правильно.

— Больше, чем в чем-либо другом. Единственное, что имеет значение… — она покусала губу.

— О чем ты? — Дэвид заправил ей за ухо локон и провел пальцем по щеке.

— Мне нельзя забеременеть.

Он наклонился к ней и нежно поцеловал в губы:

— Я обещаю, что этого не произойдет.

Он понимал, почему она беспокоится. Что, если их свадьба задержится? Тогда может разразиться скандал из-за того, что ребенок появился слишком скоро.

Она облегченно кивнула, черты лица разгладились.

Этого было достаточно. Дэвид позволил вожделению завладеть им. Сейчас они займутся любовью! Он медленно расстегнул пуговицы у нее на платье сзади, затем развязал пояс и помог ей снять платье через голову. И теперь Аннабел стояла перед ним в нижней сорочке и чулках. Туфли она уже скинула.

Его взгляд медленно прошелся по ней.

— Ты великолепна. Знаешь об этом?

— Конечно.

Легкий намек на улыбку пробежал по ее лицу. Она протянула руку и дотронулась до его покрытой щетиной щеки.

Дэвид наклонился и мягко поцеловал ее в губы, но ей явно хотелось не просто нежностей. Она притянула его голову к себе и со страстью ответила на поцелуй. Дэвид взялся за край ее сорочки и стянул и ее. Аннабел помогла ему, и теперь сорочка лежала на полу.

Зрелище было восхитительным: стройное гибкое тело, узкая талия, длинные ноги, идеальной формы груди. Она выглядела как Венера, только что вышедшая из пены морской.

Вытащив шпильки из прически, Аннабел положила их на столик рядом с кроватью, тряхнула длинными светлыми волосами, и они рассыпались густой волной по плечам. Дэвид с благоговением взирал на эту красоту.

— Сними это, — указала она, когда он с восхищением посмотрел ей в глаза.

— С удовольствием, миледи, — расстегнув бриджи спереди, он спустил их до щиколоток, а потом отбросил ногой в сторону.

Настала очередь Аннабел разглядывать его.

— Ты очень хорош, Дэвид, — она положила руку ему на грудь, потом медленно провела вниз по мускулистому плоскому животу.

Он едва не