Читать книгу - "Больше, чем любовь - Ники Сью"

Дава тоже был среди тех, кто с интересом разглядывал нас. Но если остальные то ли любопытничали, то ли осуждали, в глазах Саши же читалось нечто другое: темное, мрачное, до боли колючее. Я вдруг ощутила себя мотыльком, которого манит к смертельному пламени. Дыхание у меня оборвалось, сердце сжалось в комочек.

— Что с тобой? — спросил Яр, чуть наклонившись ко мне. Его рука скользнула по моему плечу, вниз до локтя и достигла кисти. А затем наши пальцы переплелись, словно всю жизнь были соединены, представляя собой замок, который наконец-то скрепился.

Я смутилась, мне даже посмотреть на Ярослава почему-то стало сложно. Вернее, ой как хотелось посмотреть, тянуло магнитом. Я поймала себя на мысли, что отдала бы все на свете, лишь бы вот так идти с ним за руку, встретить первый декабрьский снег, теплый летний дождь и пройтись по золотистой листве осенью. От этого зародившегося чувства в моей груди будто вспыхнули звезды.

— Зачем ты… — прошептала я, прикусив от волнения кончик нижней губы.

— Мне показалось, ты нуждалась в этом, — он говорил серьезно, без яда, который сочился в отношении моей мамы. Передо мной снова был прежний Ярослав: бурчащий, любящий выдавать правду, подобную пулям.

— В чем? — все еще шептала я. Мой взгляд опустился на наши скрепленные руки, и улыбка сама появилась на лице.

— В том, чтобы выбить глупости из головы твоей матери.

Черт! Тот телефонный звонок…

Яр открыл дверь в школу, пропустив меня вперед. Мы столкнулись с одной из подружек Аси, она крутилась перед зеркалом, поправляя макияж. Лицо ее вытянулось, будто перед ней предстали два привидения. То еще зрелище!

Оказавшись в холле, Громов отпустил мою руку, а я почему-то расстроилась.

— Ты бы знал, как мне стыдно, — призналась, снова вернувшись мыслями к тому телефонному разговору.

— Твоя мать странная, правда.

— Она не была такой, — со вздохом произнесла я. Подошла к подоконнику, скинув с плеч рюкзак. — Не понимаю ее, если честно. Слушай, не говори никому, пожалуйста, — попросила, боясь взглянуть в глаза парню. Я стояла к нему спиной, теребя лямку рюкзака.

— Я не трепло, — его голос раздался до неприличия близко, а потом горячие ладони легли на мои плечи. Яр чуть наклонился, опаляя мятным дыханием кожу моей шеи. Он вел себя так, будто мы реально парочка, по крайней мере, с виду мы именно так и выглядели. — И если хочешь, могу подыграть для Саши. Тебя же он достал?

Я сглотнула и снова прикусила кончик губы. Он сейчас серьезно или это очередной подкол?!

Хотя… Интересно, какого это — стать реальной девушкой Ярослава Громова? Арт все же прав, его лучший друг из категории тех парней, которые за близких горой.

— Что если… — мой голос дрогнул.

— Согласишься?

— Вы же друзья, — я набрала полные легкие воздуха и развернулась.

Его глаза, цвета серебристой луны, не стесняясь, рассматривали меня, будто видели впервые. Его губы растянулись в едва заметной улыбке, слишком короткой, но не пустой, какая была у Давы. Я уже который раз любовалась ей, и будь у меня объектив, запечатлела бы для потомков.

С одной стороны, меня раздражала прямолинейность во всем у Ярослава, с другой же… его поступки очаровывали. Даже грубость в отношении моей мамы я приняла за нечто милое, посчитав, что родительница заслужила.

Яр уверенно приблизился ко мне, не иначе ожидая услышать… мне показалось, положительный ответ.

— Если ты настаиваешь, — я отвела взгляд в сторону, хотя по правде, мне хотелось смотреть и смотреть на Громова. Вблизи он выглядел симпатичнее, нет, даже больше, он был красивым. Чертовски красивым. И как я раньше не замечала его чувственные губы, острые мужественные скулы, высокий подбородок и большие, как две миндалины, глаза?!

— Отвечай быстрее, Абрамова, — напирал он.

И я ответила.

Глава 34 — Ярослав

Когда Ангелина не пришла в школу, я почему-то это сразу заметил, хотя раньше не придавал значения: есть ли эта ходячая катастрофа в коридорах или нет. Но после поездки, после того короткого диалога и мимолетной улыбки, во мне что-то перемкнулось. Будто кто-то открыл личный сейф, где я старательно прятал эмоции. Они выскочили наружу, их вытащила Ангелина.

И вот я, одурманенный черт знает чем, в понедельник стал искать глазами в холле Абрамову. Сам не знал для чего, наверное, просто спросить, как дела, не достает ли кто, в особенности мой брат. Я все думал, может поговорить с ним, в конце концов, найти девочку на одну ночь Даве никогда не составляло проблем. А Лина вряд ли согласится, ну а если согласится… меня почему-то раздражала эта мысль, поэтому я отогнал ее прочь.

Вечером, когда сидел у Арта, мы разговорились, и я обмолвился, что Ангелины не было.

— Может, она заболела? — предположил друг.

— Вполне, на вид Лина хиловатая, — пожал я плечами. Мы уплетали сырники у него на кухне. Арт как всегда сделал нечто нереально вкусное: воздушное тесто, внутри малиновая начинка. Одним словом, я бы не отказался есть такое каждый день.

— Позвони ей.

— Что? — я аж поперхнулся чаем. — Зачем?

— Скажи, что сделаешь ее своей девушкой и наденешь на ваше первое свидание голубой спортивный костюм, — Серега закинул в рот сырник, усмехнувшись от своей идеи.

— Если бы я и пошел с ней на свидание, то в рубашке, а не спортивках.

— В рубашке? Тогда нужен пиджак.

— Ага, костюм тройка.

— Неплохо, — кивнул Арт. — Ты уже размышляешь, в чем идти на свиданку. Мне нравится, одобряю. Обещай, что к той самой пойдешь именно в таком приличном виде.

— Боже, ты неисправим, — я отвернулся и засунул в рот еще один сырник.

— Я бы хотел увидеть ее лицо, когда к ней подкатит такой парень. Не забудь цветы, Яр, — продолжал нести глупости Арт. — Это будет твоя легенда, которую обязательно нужно передавать из поколения в поколение.

— Чего? — я выгнул бровь, посмотрев лениво на друга.

— В таких историях живут наши предки. Когда тебя не станет, твой сын будет рассказывать об этом своему сыну, и они будут смеяться. Мы должны создавать такие фрагменты, которые позволят нам жить вечно в воспоминаниях даже тех, кого мы никогда не увидим.

— А может, я не хочу, чтобы обо мне помнили?

— Хочешь, — он улыбнулся, откинув голову к потолку. Из-за сбоя электричества лампа моргнула, и на мгновение мы остались в темноте. Когда свет снова появился, Арт продолжал улыбаться, только теперь в его улыбке читалась горечь.