Читать книгу - "Лето больших надежд - Сьюзен Виггз"

Что же до Оливии, то она или избегала его, или была и правда слишком занята.

Фредди отмерил квадрат четыре на четыре и отметил его плотницким карандашом.

— Что между нами?

— Это то, что я спросил. — Коннор говорил сквозь зубы, сжимая в них гвозди.

— С чего бы тебе захотелось это знать? — Его лицо напряглось, он положил на место карандаш, подошел к большому бело-красному кулеру и вытащил две бутылки воды.

— Интересуюсь. Если между вами что-то есть, то я буду это уважать.

— А если нет? — спросил Фредди, вручая ему бутылку.

— Тогда у меня есть кое-какие шансы. — Он взял протянутую ему городским мальчишкой кобальтово-синюю бутылку в форме слезы. Он сделал большой глоток, затем скривился, не ожидая, что в ней так много газировки. — Что это за дрянь?

— «Тинант», из источника Уэлз, — ответил Фредди, словно бы даже дурак должен был знать это. — Слушай, если ты хочешь знать о нас с Оливией, то мы лучшие друзья на свете. Она пережила несколько ударов судьбы, что заставило меня чувствовать себя дерьмово, потому что я должен был оградить ее от этого.

— Что за удары судьбы? — спросил Коннор.

Фредди посмотрел предостерегающе:

— Такие, от которых я не смог ее защитить.

Оливия стояла на веранде в главном здании, глядя на остров на озере и на то, как Коннор Дэвис работает над бельведером. Этим вечером ей нужно было сделать кучу всего, но она не могла заставить себя не вспоминать о поцелуе. Поцелуе, который не случился. Почти что поцелуй, который прервал Фредди и который Коннор не попытался повторить, хотя она давала ему массу возможностей. Ясно, он сожалел об этом порыве. Она не винила его. Когда она привела его в тот дом, где жил его отец, он, наверное, подумал, что она хочет устроить ему пытку. И тем не менее, она все еще слышала вопрос, который он задал ей: «Ты когда-нибудь думала о нас с тобой, Лолли?» — «Не больше чем я думаю о чем-то, что было девять лет назад», — ответила она. Это была такая огромная ложь, что от этих слов, наверное, остались пятна на зубах.

— Как ты думаешь, о чем они говорят? — спросила Дэйр, присоединяясь к Оливии. — Они, похоже, мирно беседуют, а не спорят.

— Кто знает? Во всяком случае, работа с бельведером Наны идет полным ходом, — ответила Оливия.

Они решили съездить на остров и отвезти обед в дорожном холодильнике. Дэйр делала самые потрясающие обеды для пикника. Сандвичи с виноградом, шоколадные пирожные с орехами и мокко, лимонад. Она делала все с особой элегантностью, и казалось, что такой она родилась. На лагерной кухне не нашлось корзин для пикника, поэтому они использовали обычную плетеную корзину, прикрыв ее куском ткани. Они прибыли на рабочее место как раз вовремя, когда Фредди снимал рубашку. Дэйр издала тихий стон.

— Он, наверное, видел, как мы подъезжаем, и сделал это нарочно, — сказала Оливия, хорошо знакомая с повадками Фредди. То, что ему не хватало в росте, он компенсировал фитнесом, его руки и пресс были тщательно вылеплены ежедневными занятиями и невероятным количеством упражнений.

Когда они подплыли ближе, Фредди вытер грудь и сунул рубашку под мышку.

— Ну, может быть, и нет, — поправила себя Оливия, глядя на него с отвращением.

Он встряхнул рубашку и повесил ее на ветку дерева.

— Точно нет, — подтвердила Дэйр.

Оливия задумчиво посмотрела на кузину. Дэйр, кажется, запала на Фредди. Она была готова спросить об этом, но в поле зрения появился Коннор, на плечах его балансировали доски.

Ее собственные желания тоже были достаточно прозрачны.

Дэйр окинула взглядом доски.

— Итак, ты все еще страдаешь по нему после всех этих лет? После того, что он тебе сделал? — спросила она.

— Я теперь другой человек. Я всегда хотела, чтобы тем летом я поступила иначе.

— Ну что ж, вот твой шанс все переделать. Немногим людям это выпадает.

Фредди заметил, как они подходят к доку. Когда он увидел Дэйр с корзиной для пикника, он прижал руки к сердцу и признался:

— Я думаю, я влюблен.

— В таком случае ты мужчина с простыми потребностями, — заметила она.

— Простыми и немногими. Душевная еда и полная желания женщина. Этого достаточно.

— Значит, сегодня твой счастливый день. Иди вымой руки и надень рубашку.

Оливия чувствовала, что Коннор смотрит на нее, пока ее кузина флиртует с Фредди. Она вытащила две бутылки холодного лимонада из кулера и протянула ему одну.

— Вы много сделали, — заметила она.

— Я покажу тебе, что именно. Смотри под ноги.

Он протянул руку ладонью вверх, и Оливия вспыхнула, вспомнив, как он весь разодетый смотрел на нее в тот последний вечер, когда она его видела, и приглашал ее на танец. Она моргнула, и видение исчезло, она вернулась в настоящее. Он был Коннор Дэвис, здесь и сейчас, в «ливайсах» и футболке, бандана торчала из его заднего кармана.

Она мельком посмотрела на его руки, уверенная в том, что растает, если коснется его. И она была уже почти готова к этому.

Она вложила свою руку в его, и все случилось точно так, как в тот день, когда он заключил ее в свои объятия. Странное, неотразимое тепло охватило ее. Это было что-то, чему она верила или хотела верить, и что-то, от чего она не могла отказаться.

Он подвел ее к восьмиугольной платформе, которую они с Фредди построили, и она наклонила голову, глядя на открытые балки.

— Я чувствую себя как Золушка на балу.

— Точно. А я принц.

— Девушка может притвориться.

Он отпустил ее руку:

— Черт побери, может.

Она прислонилась к перилам бельведера и вдохнула аромат пиленых досок. Прикрыв глаза, она сказала:

— Они, вероятно, поженились в такой день, как сегодня. Моя бабушка говорила, что это был прекрасный летний день.

Старая черно-белая фотография была прикреплена к столбу. Это был снимок ее бабушки с дедушкой, юных и охваченных любовью, во время их свадебного вечера в бельведере. Новый бельведер должен был быть точным повторением.

Коннор неправильно понял ее выражение:

— Не волнуйся. Это копия.

— Это ты повесил сюда фотографию?

— Это тебя удивляет?

— Это просто… да.

— Ну, это сделал я. Что это за взгляд?

— Ничего. Ты оказался классным парнем, Коннор. Это меня тоже удивляет.

— А ты оказалась… сексуальной, — возразил он, — что меня совершенно не удивляет.

Она шмыгнула носом:

— Ты даже не узнал меня, когда увидел.

— Ты болталась на флагштоке. В подобных обстоятельствах я не узнал бы и родную мать.