Читать книгу - "Пламенный вихрь - Бренда Джойс"

— И у Гранта? — Уже произнося эти слова, Сторм поняла, что задавать такой вопрос неприлично. Она вспыхнула: — Простите!

Марси улыбнулась:

— Ничего страшного. Нет, у него нет. В тот день, когда Грант заведет любовницу, он потеряет меня навсегда, и ему это известно.

— Он никогда этого не сделает, — с завистью произнесла Сторм. — Он вас любит, это читается в каждом его взгляде.

И тут Марси поняла, что надо сделать. Она пошлет Гранта, чтобы он серьезно поговорил с Бреттом. Но не сразу, пусть сначала прощупает почву, а если Бретт станет упираться, она добьется, чтобы Грант прямо сказал ему о сплетнях. Она надеялась, что Бретту станет стыдно за испытанное женой унижение, даже если они и собираются аннулировать брак.

— Останьтесь к ленчу, Сторм. А потом мы можем проехаться по магазинам.

Сторм почти согласилась, но при мысли о том, как люди будут глазеть на нее — те самые люди, которые знают, что свою первую брачную ночь (допуская, что это так и было) Бретт провел у любовницы, — она вежливо отказалась. Остаток дня она будет ездить верхом с Сайеном.

Вообще-то ей хотелось бы направиться на юг до Сан-Диего, а оттуда повернуть на восток, в сторону Техаса. Эта мысль завладела ею целиком.

— Какой сюрприз, — воскликнул Бретт.

Грант улыбнулся:

— Что тут особенного, если мы завтракаем вместе?

Бретт бесцельно перекладывал столовое серебро, раздумывая о своей невозможной жене, которая на самом деле вовсе и не жена, и о письме, которое ему еще предстояло написать. У нею сегодня совсем не было времени; может быть, он напишет его вечером. Несколько лишних дней не имеют значения.

— Бретт?

Он грустно улыбнулся:

— Прости. Сумасшедший день. Ты знаешь, как бывает по понедельникам.

Грант незаметно изучал его лицо.

— Я-то думал, с такой сладкой женушкой, как Сторм, у вас хотя бы несколько дней будет медовый месяц.

Облик Бретта мгновенно изменился: лицо потемнело, мышцы напряглись. Даже руки сжали серебро, словно стальные капканы.

— Сладкой? Ну, это дело вкуса, но и только. Сторм уж точно вовсе не сладкая.

— В раю свои проблемы?

Бретт выпрямился на стуле, свирепо глядя на него.

— Я только хотел помочь.

— Давай заказывать. Жареная утка — просто прелесть.

— Для ленча?

— Я умираю от голода.

Они сделали заказ, и наступило напряженное молчание, по которому Грант понял, что Бретт раздражен и занят своими мыслями. Грант все еще не мог поверить тому, что рассказала Марси. Ор решил сразу взять быка за рога:

— Это правда?

Бретт лениво взглянул на него:

— Что правда?

— Слухи, которые до меня дошли?

— Какие слухи?

— Что ты провел ночь субботы, свою первую брачную ночь, у Одри.

Не веря своим ушам, Бретт уставился на него леденящим взглядом:

— Черт побери! В этом городе человеку нельзя справить нужду без того, чтобы все об этом узнали!

— Значит, это правда.

— Это касается только меня, — предупреждающе произнес Бретт.

— Я твой друг, и когда вижу, что ты ведешь себя как последняя деревенщина, унижая свою жену на глазах у всего города, я должен сказать, что я об этом думаю.

Бретт стиснул зубы, стараясь взять себя в руки. Его настроение в эти дни походило на пороховую бочку, и он мог взорваться от малейшего пустяка.

— Через несколько месяцев всем все станет ясно. Мы собираемся оформить аннулирование брака, — наконец сказал он, тем не менее ощутив укол вины. Он постарался не заметить его, вспомнив про револьвер, напомнив себе, что это она ему отказала, что именно она хочет расторгнуть брак, это она терпеть его не может — его, лучшую, черт побери, партию в Сан-Франциско!

— Ты уверен, что хочешь этого? — негромко спросил Грант.

Бретт посмотрел на него в упор.

— Я бы не стал на ней жениться только из-за того, что хочу с ней спать, — отрезал он. — И да, я хочу именно этого. Разговор окончен. Давай поедим.

Грант знал, что подвергает испытанию их дружбу но это было необходимо. Он видел, как Сторм действует на Бретта, — заметил это в первый же вечер, когда она приехала вместе с отцом, грязная и усталая с дороги. Ему самому было забавно видеть эту роскошную девочку-женщину в оленьей коже, но Бретт был просто заворожен. Грант нисколько не удивился, что Бретт совсем забыл о порядочности и скомпрометировал Сторм у Синклеров; он вспомнил, что и сам был не таким уж ангелом, когда гонялся за Марси. Мужчина способен пренебречь светскими правилами, совершенно забыться и повести себя так, как вел себя Бретт С момента объявления помолвки, только если он совсем потерял голову. Просто Бретт еще этого не понял. Грант хорошо знал своего друга: Бретт вовсе не жестокий человек, хотя, возможно, чересчур жесткий, но, видит Бог, при его несчастном детстве это вполне объяснимо. Грант был уверен, что Бретт испытывает чувство вины из-за сплетен, и хотел, чтобы он почувствовал себя еще хуже.

— Сторм приезжала к Марси сегодня утром. Бретт вздернул голову. Его глаза опасно заблестели.

— Так вот в чем дело. Заговор.

— Сторм ничего не знает о нашей встрече, хотя она действительно рассказала Марси, что вы собираетесь аннулировать брак.

Бретт отшвырнул вилку:

— Она еще перебирает наше грязное белье на людях!

— Бретт, успокойся, — сказал Грант, касаясь его руки. — Я прежде не видел тебя в таком состоянии.

— Что еще она говорила? — спросил Бретт, изо всех сил пытаясь взять себя в руки.

— Не слишком много. Главным образом она старалась удержаться от слез.

Бретт сидел совершенно неподвижно.

— Ты видел ее сегодня?

— Нет.

— У нее глаза совсем красные и опухли.

Бретт не шевельнулся, только перевел взгляд на скатерть. Она проплакала всю ночь? Он ничего не слышал. Почему она плакала? Потому, что он узнал правду, потому, что она отнюдь не девственница? Почему она плакала?

— Тебе следует хорошенько подумать, какими действиями ты довел ее до слез. Ради Бога, Бретт, ей же всего семнадцать лет. С Леанной Сен-Клер ты обращаешься словно в лайковых перчатках, а ведь Леанна — сущая стерва.

— Хватит, — сказал Бретт, поднимая вилку и вонзая ее в салат. — Возможно, она плакала потому, что скучала по дому, или потому, что ненавидит меня.

— Такая черствость — это совсем на тебя не похоже. Бретт взглянул на него:

— Так ведь не каждый день человека заставляют жениться угрозами. Разве удивительно, что я злюсь?