Читать книгу - "Дружба, йога и любовь - Рейн Митчелл"

— Давайте сядем, — говорит она, — и закроем глаза. Сегодня вам обещали «путешествие». Но прежде чем отправиться в путь, нужно разложить вещи. Ваши ожидания, желание сделать десять «приветствий солнцу», планы на вечер, утренние ссоры… оставьте все позади. Начнем с того, что почувствуем себя легко и свободно. Ни страхов, ни самонадеянности — ничего, что способно лишить вас равновесия или отвлечь. Только вы, я и прекрасный чистый лист, на котором можно писать. Как только вы увидите и почувствуете это — откройте глаза, и мы приступим.

* * *

По пути домой Имани звонит Бекки и оставляет сообщение.

— Поверить не могу, что ты сегодня пропустила занятие в «Мире йоги»! Из всех занятий, на которых мы были, это лучшее. У преподавателя студия в Силвер-Лейк. Я уже у нее бывала. Я об этом не говорила, потому что боялась, что тебе не понравится, и тогда я буду чувствовать себя дурой. Но Ли — потрясающий учитель. Кстати, хочу последовать твоему совету. Надо позвонить агенту и сказать, что я не прочь почитать сценарии. Спасибо, Бекки. Перезвони. Давай выберем время и вместе поедем в Силвер-Лейк.

Лишь выключив телефон, Имани сознает, что сказала. Она готова двигаться дальше, жить полной жизнью. Может быть, на занятии она избавилась от страхов и опасений и обрела свободу. Но как только Имани свыкается с этой мыслью и уже начинает верить в собственные силы, она тут же чувствует боль. Двинуться дальше — значит, избавиться от прошлого, забыть о нем. О ребенке, которого она носила четыре с половиной месяца. О дочери. Элли. «Не давай ребенку имени, пока не закончится второй триместр», — говорила подруга в Техасе. Но Имани никогда не была суеверна. В начале четвертого месяца ей стало казаться, что она уже хорошо изучила свою малышку, ее настроения и характер. Этого не понимал даже Глен. Мощное ощущение. Связь, которой раньше никогда не было. Или просто безумие, вызванное гормональным взрывом? Имани ничего не знала наверняка. Но она разговаривала с Элли, когда оставалась одна, — впрочем, будучи беременной, невозможно остаться одной. Имани ощущала мягкую тяжесть в руках — такую подлинную и неподдельную, что становилось жутко.

Пусть даже после выкидыша прошло уже несколько месяцев, она по-прежнему чувствует знакомую тяжесть. Сначала это служило утешением. Имани понимала, что нельзя вечно предаваться скорби, но забыть о прошлом, чтобы «двинуться вперед», казалось настоящим предательством. «Жить дальше» значило отречься от ребенка. А кто позаботится об Элли? Кто будет ее любить? Разве мать может забыть свое дитя?

Свернув на бульвар Лос-Фелис, Имани начинает плакать — так сильно, что почти не видит дорогу. Она быстро заезжает в Гриффит-парк, останавливает машину, выключает мотор и падает головой на руль.

Подняв глаза, она видит ярко-синее небо над зеленью парка. Стоит удивительная тишина. На скамейке неподалеку читает женщина, а на траве маленькая девочка в желтом платье со смехом гоняется за собакой.

Глаза Имани вновь наполняются слезами, и все плывет.

— Прости, — произносит она, с трудом выговаривая слова. — Прости, детка. Прости меня, прости…

Малышка бежит за собакой и оглушительно хохочет. Имани вдруг понимает, что так и должно быть.

— У меня нет выбора, девочка. Я должна с тобой расстаться. Прости, Элли. Я так долго старалась. Старалась изо всех сил, детка. Поверь мне. Я всей душой мечтала о тебе. Я хотела быть рядом, заботиться, любить. Но этому не суждено сбыться. Поэтому я вынуждена проститься с тобой…

Проститься…

Вот так, думает Имани и начинает успокаиваться. Теперь можно жить дальше. Она включает зажигание и вытирает слезы. Больше она не будет плакать. Имани медленно выезжает с парковки, возвращается на шоссе и вливается в поток машин, полная решимости начать с чистого листа.