Читать книгу - "Новая царица гарема - Георг Борн"

Вдруг принц схватил своего адъютанта за руку и показал ему на решетку. По другую сторону решетки стояла, опираясь на палку, старая горбатая женщина, одетая в красное платье и с платком на голове. Она произвела на принца впечатление несчастной, нуждающейся в помощи, и он взглядом просил Гассана подать бедной горбатой старухе из своих денег, которые хранились у Гассана.

– Ты слишком сострадателен и добр, принц, – сказал тот в раздумье, – прошло только полмесяца, а я беру из твоих денег предпоследнюю золотую монету.

– Дай только, – просил Юсуф, – мы обойдемся и с одной монетой, мне ничего больше не надо в этом месяце.

В ту самую минуту, как Гассан хотел исполнить желание принца и бросить золотую монету горбатой женщине, которая выглядела цыганкой или ворожеей, к старухе в бешенстве подступил бостанджи, стоявший на часах по другую сторону ворот, и жестами угрожал пронзить ее штыком, если она тотчас же не удалится с этого места.

С криком протянула она вперед свои костлявые руки и палку, чтобы защитить себя от острого блестящего оружия.

– Что ты хочешь сделать? – закричала она. – Ты хочешь заколоть старуху Кадиджу?

Принц Юсуф дал знак адъютанту удержать часового и защитить горбатую старуху.

– Оставь старуху! – приказал Гассан-бей громовым голосом, который так испугал бостанджи, что он, схватив штык, бросился в сторону. Гассан отворил ворота и впустил в парк беспрестанно кланявшуюся почти до земли старуху, чтобы дать ей денег. Старая хитрая Кадиджа узнала теперь принца и его адъютанта и бросилась перед ними на песок, произнося громкие похвалы.

– Это твое милосердие спасло бедную гадалку! Ты не преминул помочь ей! – воскликнула она, обращаясь то к принцу, то к Гассану, бросившему ей золотую монету, которую Кадиджа еще с более громкими похвалами подняла и судорожно прижала к своим сухим губам.

– Аллах, бесконечна твоя милость, что ты удостоил меня перед кончиной узнать прекрасного, светлейшего принца и его благородного воспитателя, – громко воскликнула она, – как должна прославлять я этот день, доставивший мне такое счастье! Я видела тебя, прекрасный, светлейший принц, исполнилось теперь мое заветное желание! Но увеличь еще дальше твою бесконечную доброту и милосердие, о восходящая звезда Востока, дозволь старой Кадидже доказать тебе свою признательность. Протяни ей твою левую руку, великий, светлейший принц, и старая Кадиджа, к которой приходят знатный и простолюдин, богатый и бедный, чтобы она разгадала им сны, предскажет тебе твое будущее. Твое милосердие так велико, исполни просьбу галатской гадалки.

Принц Юсуф, по-видимому, не чувствовал охоты знать свою будущность, но так как старая Кадиджа беспрестанно умоляла о позволении, то Юсуф бросил вопросительный взгляд на Гассана.

– Если прикажешь, принц, я дам гадалке мою руку, – сказал тот, – чтобы ты услыхал, что она мне предскажет.

– Сделай это, если ты этим не пренебрегаешь! Я тебе предскажу все, что готовится тебе в будущем, благородный воспитатель, и ты когда-нибудь вспомнишь старую Кадиджу и ее слова, ибо они сбудутся, верь мне в этом! – воскликнула снотолковательница.

Между тем во дворе быстро темнело и таинственный сумрак покрывал сидящую на корточках на земле старуху. Сама она и ее слова производили неприятное впечатление, и Гассан хотел уже оставить ее и идти дальше с принцем, не дожидаясь ее пророчества, как заметил, что Юсуф, никогда еще не видавший и не слыхавший ворожеи, казалось, заинтересовался всем происходившим. Он решил исполнить желание принца, хотя внутренний голос и побуждал его бежать от гадалки.

– Так говори же, – сказал он презрительным тоном, желая заглушить этот внутренний голос, – говори твои сказки!

– Ты не веришь, благородный воспитатель, что слова старой Кадиджи сбудутся! – воскликнула гадалка. – Ты думаешь, что я говорю одни слова без смысла и без основания, но старая Кадиджа подробно читает твою судьбу по линиям твоей руки, и что она говорит, должно сбыться, если ты даже и попытался бы избежать этого! То же было с великим и могущественным пашой Багдада, которому я однажды гадала. Он посмеялся надо мною, когда я ему сказала, что он умрет через своего сына, ибо у него тогда еще не было сына, как он закричал мне это со смехом при отъезде. Через несколько лет у паши родился сын, которого он, вспомнив мое пророчество, поскорее отправил в дальний город. Два или три года спустя паша, проезжая через тот город, захотел видеть своего маленького сына. Чтобы добраться до жилища мальчика, он должен был пройти через мост, и когда нянька с ребенком встретили его на мосту, туда бросился с обеих сторон народ, чтобы видеть и приветствовать пашу. Тогда мост обрушился, и в числе утонувших были паша и его сын!

– Удивительно! – пробормотал принц Юсуф.

– Все сбывается, что предсказывает старая Кадиджа, – продолжала ворожея, – протяни мне свою левую руку, благородный воспитатель светлейшего принца, я только хочу бросить взгляд на ее линии, где написано все!

Гассан протянул старухе свою руку.

Едва взглянула она на ладонь, как в ужасе закричала и протянула к небу свои смуглые, исхудалые руки.

– Аллах! – вскричала она несколько раз. – Кровь, ничего, кроме крови! Уста мои содрогаются говорить тебе твою судьбу, благородный бей, я боюсь твоего гнева.

– Неужели ты думаешь, что твои слова пугают меня? – спросил Гассан презрительным тоном. – Я могу все выслушать, итак, говори же, старуха!

– Ужас и страх! – вскричала ворожея. – Таких знаков и линий я никогда еще не видывала, а я видела тысячи тысяч рук! О, господин, господин, берегись летних дней года, в которые ты увидишь здесь светлейшего принца в опасности! Берегись иностранного конака! Кровь и опять кровь; кровь, которую ты прольешь, пристанет к твоим рукам! Жажда мести и ненависть приведут тебя к ужасному делу, о котором будут рассказывать города и народы. Страшно и ужасно это дело: никогда еще подобного не случалось! Но так же ужасно будет и наказание, которое постигнет тебя и пред которым ты сам явишься встретить смерть с улыбкой на устах. Аллах! Аллах! – снова воскликнула старая ворожея и протянула руки к небу. – Ужас и страх! Язык мой немеет!

– Кончай, старуха, – приказал Гассан строго, почти мрачно, – что бы ни было, я не буду мстить тебе за твои пророческие слова.

– Я не виновата в твоей судьбе, я говорю только то, что написано в линиях твоей руки, ничего более того, что тебе определено и предначертано! Ты за свое дело претерпишь ужасную смерть, благородный бей и воспитатель, будет воздвигнута виселица и…

– Ужасно… довольно! – воскликнул принц Юсуф. – Пойдем, дорогой мой Гассан-бей, не будем слушать дальше слова колдуньи.

Гассан пристально и мрачно взглянул на старуху – ее слова глубоко вошли в его душу, однако он презрительно махнул рукой.

– Иди, безумная, – приказал он, указав на решетчатые ворота, – каких только страшных слов ты не наговорила!

Старая Кадиджа повернулась и в вечерних сумерках оставила парк Беглербега. Юсуф и Гассан серьезно и в молчании возвращались через покрытые уже густой мглой аллеи во дворец; тут принц упал на грудь Гассана.