Читать книгу - "Прекрасная куртизанка - Моника Бернс"

Шахин бросил на Джамала взгляд, полный холодной ярости, но бедуин не отвернулся:

— Аллегра не женщина из вашего прошлого. Это не она нажимала на курок в ту ночь, когда умер ваш брат.

Гневно вскрикнув, Шахин встал с бревна и сделал шаг к Джамалу, но тот проворно отошел с дороги. Остановившись, Шахин повернул лицо к своему мучителю и тряхнул головой.

— Ты должен был оставить меня гнить в пустыне.

— Думаете, так было бы проще? Собирались умереть вместо того, чтобы посмотреть правде, касающейся смерти вашего брата, в глаза?

Джамал грустно покачал головой и замолчал.

— На этом мы и остановимся! — прорычал Шахин, повернулся и собрался уйти.

— Вы должны отпустить ее, Шахин. Все в руках Божьих, а не в наших. Аллегра Синфорд не несет ответственности за ваше прошлое и за распри среди племен.

Он внезапно остановился. Слова Джамала заставили его почувствовать свою вину. Его друг был прав, Аллегру следовало отпустить, но что-то внутри его сопротивлялось этому. Он не хотел с ней расставаться. Шахин покачал головой и бросил взгляд через плечо.

— Аллегра останется.

— Она будет ненавидеть вас, — со вздохом проговорил Джамал.

— Посмотрим.

Сказав это, он быстро зашагал прочь, как будто дьявол гнался за ним по пятам. Чтобы подумать, ему нужно было уединиться. Он покинул лагерь и прошел полмили туда, где находился источник воды, которым пользовалось племя. Он был маленьким, но полноводным — зимой выпало много дождей. Этого источника вполне хватало, чтобы обеспечить все нужды племени до следующей зимы, когда опять разверзнутся хляби небесные.

Он присел на краю ручья и опустил пальцы в холодную воду. Этот ручей был настоящей ценностью в долинах Марокко. Шахин понимал, почему племена воевали друг с другом столетиями. Вода была источником жизни для берберских племен. Вот такой же ручей сохранил ему жизнь, когда Джамал нашел его в пустыне.

Если бы не его друг, он бы умер. Он не был рад тому, что в его жизнь вмешался бедуин, но через какое-то время прошлое отпустило его. Однако все изменилось, когда в его жизни появилась Аллегра и он стал жаждать ее любви. Он чувствовал себя виноватым за то, что вожделел ее. Эта женщина как бы символизировала собой то, что разрушило всю его жизнь и жизнь его брата.

По спине Шахина пробежал холодок, когда он вспомнил, как смеялась Френсис, когда Джеймс обнаружил его с ней в постели. Он быстро оделся, но его брат уже исчез к тому моменту, когда он выбежал на засыпанную снегом улицу. Он искал Джеймса больше часа, обошел все, что только было можно. А когда вернулся в дом, в котором они жили вместе с братом, то застал всю домашнюю прислугу в панике. Джеймс пытался убить себя в своем кабинете, но слуги ему помешали. Истекая кровью, его брат выбежал из дома, несмотря на все попытки остановить его. Нетрудно было понять, куда он направился: поехал за ним в дом Френсис.

Когда он вбежал в спальню Френсис, то обнаружил там Джеймса, перепачканного кровью. Женщина лежала на спине на своей кровати, ее голова была повернута к двери. Казалось, она смотрела прямо на него. Но взгляд ее широко раскрытых глаз был неподвижным и каким-то пустым. Его охватили ужас и страх. Он смотрел то на Френсис, то на своего брата. Голос Джеймса звучал в его голове так, как будто это все случилось только вчера.

— Она смеялась над этим, Роберт. Она находила забавным то, что спала с нами обоими в одно и то же время. Она пыталась сказать мне, что ты предал меня.

— Джеймс, послушай меня. Ты должен положить пистолет.

— Ты ведь не предал меня? Нет?

— Нет! Ты достаточно хорошо меня знаешь. Ты мой брат, Джеймс, я бы не стал тебя обманывать. Клянусь, я не знал, что она встречалась с кем-то еще. И даже предположить не мог, что у вас роман. Если бы я знал об этом, тут же бы ее оставил.

Он сделал шаг к Джеймсу, его руки поднялись вверх так, словно он сдавался. Джеймс кивнул, на его лице было написано понимание.

— Я сказал, что не верю ей, что она лгунья. Я знал, что ты не можешь предать меня. Она солгала мне, Роберт. Она говорила, что любит только меня. — Брат посмотрел на Френсис, его губы слегка дрогнули. — Вот почему я должен был сделать это. Она все время лгала. Я любил ее, а она лгала мне.

— Джеймс, я хочу, чтобы ты положил пистолет. — Он прошел в глубь комнаты и снова попытался остановить брата. — Мы справимся с этим вдвоем, но ты должен положить пистолет.

— Мы оба знаем, что я не могу этого сделать.

В голосе Джеймса слышалось негодование. Теперь на лице брата была написана решимость, и это испугало его. Он сделал еще один шаг.

— Черт возьми, Джеймс, брось пистолет.

— Прости, Роберт.

Не говоря больше ни слова, Джеймс приставил к виску пистолет и нажал на курок.

Не в силах успокоиться, Шахин громко застонал. Боль острой иглой вошла ему в грудь. Он много раз воскрешал эти события в своей памяти, снова и снова его охватывал точно такой же ужас, как и в ту ночь, когда погиб Джеймс. Он посмотрел на свои руки, как будто на них была кровь брата. Он держал его в руках до тех пор, пока не пришли слуги и не приехала полиция.

Шахин быстро встал и постарался избавиться от воспоминаний, которые не давали ему покоя. Было невозможно не винить себя в смерти Джеймса. Отец тоже не простил его, когда узнал, что старший сын покончил с собой. Он поморщился, вспомнив горечь на лице отца. Это напомнило ему о той враждебности и негодовании, которые он увидел сегодня в глазах Аллегры.

Он моргнул. У нее теперь появились серьезные причины ненавидеть его. Он унизил ее на глазах всего племени. Это был не лучший час в его жизни. Следовало, наверное, простить ее. Она не была знакома с той тяжелой жизнью, которую вело племя, и она не знала их обычаев. Если бы он рассказал ей вчера обо всем — о договорах, о своем кузене, — то ничего плохого не случилось бы.

С отвращением он покачал головой и поплелся обратно в лагерь. Эта женщина ничем не доказала, что ей можно доверять. Он вспомнил о том, как она избегала Хакима во дворце султана. Это был, пожалуй, один-единственный пример. Но больше она ничего не сделала, чтобы заслужить его доверие. Она была куртизанкой. Женщиной, обученной искусству обольщения. И она прибегала к этим приемам, когда речь заходила о ее интересах. Она пыталась манипулировать и им прошлой ночью: надеялась, что сможет убедить его отпустить ее в Марракеш. Но Шахин надеялся, что она была не такой, какой казалась на первый взгляд.

Она была сильной, независимой, смелой и благородной, она хотела сама распоряжаться своей жизнью. Аллегра вовсе не походила на тех женщин, с которыми ему случалось иметь дело. Сравнивать ее с Френсис было нелепо. Они были совершенно разными. И вряд ли нашлась бы какая-нибудь другая женщина, которая могла бы соперничать с ней по силе духа.

Кроме всего прочего, он нуждался в ней физически. Это чувство проистекало откуда-то из самой глубины, и он не знал, как его держать в узде. Джамал сказал, что переговоры и подписания договоров были лишь предлогом, чтобы лишить ее свободы. Он знал, что бедуин был прав. Тем не менее именно этим он все время и оправдывал свои действия.