Читать книгу - "Поиск - Анастасия Ильинична Эльберг"

— Мадда, ты привела глупца. Уж лучше бы ты принесла корзину фруктов.

Девушка закрыла лицо руками.

— Матушка! Он мой друг! И, поверь, он способен говорить Богиню и слышать ее…

— Сколько раз я просила тебя не называть Ее так?!

Такхат порывисто поднялась и подошла к Эрфиану.

— Ты должен кое-что понять, мальчик. Это не просто культ, который учит тебя ублажать женщин. Ты не просто ешь и пьешь на пирах, танцуешь и поешь у костра. Она не чета вашим первым богам. Она на голову выше всех богов.

Эрфиан ждал, с опаской поглядывая на собеседницу.

— Она не терпит жрецов, которые сомневаются или боятся. Если ты хочешь служить Ей, твое желание должно быть искренним. Ты должен безоговорочно признать Ее власть над тобой и над всем, что тебя окружает. Тогда — и только тогда — Она позволит хотя бы на мгновение прикоснуться к великому. К настоящей жизни. — Такхат воздела руки к каменному потолку. В ее глазах блестели слезы. — Экстаз! Вот что постигает истинный жрец!

— Матушка, — заговорила Мадда. — Не будь так строга.

Жрица отмахнулась.

— Ты расстраиваешь меня, дитя. Он не понимает, о чем я толкую!

Не дождавшись ответа, Такхат смягчилась.

— Что бы в тебе ни увидела моя дочь, — обратилась она к Эрфиану, — ты ей приглянулся. Она молода, но редко ошибается в таких вещах. Пойдем со мной.

Жрица повела гостя по извилистым коридорам храма. Пара девушек следовала за ними, держась на расстоянии пары шагов.

— Я была чересчур строга к тебе, мальчик, Мадда права. Всем известно, что янтарные Жрицы умеют слушать свое сердце и порой служат Ей так же верно, как мы.

Выдержав паузу и отметив, что собеседник покраснел, Такхат продолжила:

— Расскажи-ка про вампиршу.

— Рассказать… что?

— Ты знаешь, что. Да поподробнее.

Путь к нужной комнате показался Эрфиану нестерпимо долгим. Еще никогда и ни с кем он не говорил так откровенно — а жрица, будто издеваясь, выпрашивала новые подробности, одна постыднее другой.

— Хорошо, — удовлетворенно закивала Такхат. — Для начала. Что может быть естественнее и прекраснее таких бесед, мальчик? Слова, которые считают грязными — Ее музыка. Какое изысканное удовольствие — говорить об этом с женщиной!

Эрфиан не нашелся с ответом. Жрица поманила его пальцем, указала на курильницу — и он принюхался.

— Скажи-ка, что здесь?

— Сандаловое дерево и ваниль.

— А здесь? — указала Такхат на другую курильницу.

— Ладан, гвоздика и корица.

— Ты хорошо разбираешься в благовониях. А в маслах? Сможешь отличить розовое от миртового?

— Смогу.

Жрица сложила руки на груди. Девушки, остановившиеся за ее спиной, тихонько переговаривались и улыбались.

— Теперь ты будешь ответственен за благовония и масла в храме, Эрфиан. Мадда научит тебя всему, что должен знать жрец, и познакомит с остальными. — Сказав это, Такхат улыбнулась — тепло, по-матерински. — Открою тебе секрет. Если ты оказался здесь, значит, Она выбрала тебя. И готова открыть свои тайны. — Жрица приложила ладонь к груди Эрфиана. — Для непосвященных Ее голос бывает тихим. Внимай.

* * *

— Жара невыносимая. Мама не знает милости! Почему мы не могли сходить за вином в дом правителя после заката?!

— Мариус, ты хуже ребенка. Вино нужно для праздника, вечером все должно быть готово.

— Легко тебе говорить, Мадда. Ты ничего не несешь!

Эрфиан поставил пузатый кувшин с вином в тени большого навеса и присел.

— Отдохнем, — предложил он.

— Наконец-то!

Мариус примостился рядом, отставил кувшин и тяжело вздохнул. Мадда в нерешительности постояла, глядя на солнце, и тоже устроилась в тени навеса.

— Мама нас потеряет, — сказала она.

— Нет, — возразил Мариус. — Мы посидим тут совсем чуть-чуть. Ну, может, потом поедим или попьем… и подремлем. Тоже чуть-чуть.

Мадда положила голову Эрфиану на плечо и прикрыла глаза.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, накрывая его пальцы ладонью.

— Голова болит, — признался Эрфиан.

— Церемония посвящения — это так мило, — мечтательно вздохнула Мадда. — Просто не верится, что позади уже семь лун! Кажется, я привела тебя вчера… ты уже чувствуешь себя частью храма?

— Чувствую.

— А сердце тебе понравилось? Ведь правда, оно вкусное?

— Очень.

На этом вопросы у Мадды закончились, и Эрфиана это обрадовало. Голова у него не просто болела, а разрывалась на части. Главное угощение вблизи выглядело еще отвратительнее, чем издали, пахло противно, а на вкус оказалось самой гадкой едой, которую ему доводилось пробовать. Вина было выпито столько, что наутро Эрфиан всерьез засомневался, не во сне ли привиделось происходящее, тем более что почти все события ночи он помнил смутно. Но медальон жреца богини, полученный вчера от Такхат, казался настоящим. Кожа на внутренней стороне правого запястья, куда одна из подруг главной жрицы нанесла с помощью тонкой иглы рисунок из букв-завитков, до сих пор была воспаленной, но не болела.

Эрфиан проснулся в обнимку с Маддой, поздним утром, на траве под одним из деревьев в лесу. Вопрос «как он сюда попал» остался без ответа. Одежда нашлась неподалеку, на берегу озера. Мадда выглядела сонной и довольной. Она сидела, опустив ноги в воду, мурлыкала себе под нос и перебирала волосы пальцами, пытаясь их причесать. Несмотря на головную боль и мучивший его голод, Эрфиан чувствовал себя счастливым.

В храме он быстро стал своим — не прошло и нескольких дней, а все знали его в лицо и по имени и общались так, словно он живет здесь целую вечность. Жрица Такхат оказалась мудрой, доброй и понимающей женщиной и чем-то напоминала Эрфиану Царсину. Она требовала, чтобы работа делалась ладно и в срок, но это не мешало ей шутить и веселиться с остальными по вечерам или во время праздников. Пара дюжин жриц и пятеро жрецов, населявших храм, были ее детьми. Сыновья и дочери Такхат походили друг на друга как две капли воды — одни и те же черты лица, кудрявые волосы и карие глаза самых разных оттенков. Из девушек Эрфиан ближе всего общался с Маддой, своей наставницей, а из юношей — с Мариусом. Мариус умудрялся обращать самые серьезные вещи в шутку, никогда не обижался и смеялся так часто и заразительно, что впору было принять его за эльфенка, который едва