Читать книгу - "Игра Саида. Единственная - Ая Кучер"

плохой, как я боялась. Чуть терпкий, без сахара. Но фруктовые оттенки приятно оседают на языке. Мужчина не отдает мне кружку, отводит мои руки в сторону. Ворчит что-то, но я не понимаю его.

– Вот так, - фыркает беззлобно, удобнее устраиваясь на кровати. Тянет меня на себя, позволяя улечься. – Не спи, пташка, ты ещё не всё выпила. Предписание врача.

– Врача? Точно. Мне нужно в больницу.

– Не нужно.

– Но я болею. Нужно обследоваться. А если малыш…

– С ним всё нормально. И с тобой тоже будет. Хотя за твою задницу не ручаюсь.

– При чем тут она?

– Отходить бы тебя ремнем, за всё. Поверь, с наслаждением бы это сделал. Почему ты не сказала, что плохо себя чувствуешь? Жар из неоткуда не берётся.

– Со мной всё было нормально. А температура – ничего страшного. Она бывает повышенной, у беременных. Я не думала…

– Я вижу, что не думала. Твоё любимое занятие.

Обиженно соплю, стараясь отодвинуться от мужчины. Он ещё обижать меня будет! Я даже не поняла, как заболела. Всё было нормально, когда мы… После нашего секса. Я лишь отправилась спать, а после всё расплывчато и непонятно. Словно сквозь дымку сна.

Хорошо меня накрыло, если я ничего не соображала. И думала, что Саид хочет минет вместо того, чтобы напоить меня. Об этом я никому рассказывать не буду.

– Но мне нужно к врачу, Саид.

– Врач уже был, и не один. Ты не помнишь?

– Не очень, если честно. Не помню, чтобы мы выходили из дома.

– Потому что врачи приезжали сюда. Осмотрели тебя, поставили диагноз и свалили до того, как я их прихлопнул.

– За что?

– Вылечить тебя не могут. Сказали, что пока нельзя тебе ничего давать из-за беременности. Фигню всякую посоветовали и сбежали. Сказали, что если не полегчает скоро, то нужно будет везти в больницу. И решать сохранять ли беременность. Жаропонижающее и таблетки могут плохо сказаться на плоде, как и вся твоя болезнь.

– Пусть себя везут!

Тогда я не удивлена, что врачи бежали быстрее, чем пули. Я мало что знаю о беременности, но вот так предлагать… Можно подумать, что женщины никогда не болеют.

Шарлатаны.

– Приблизительно так я им и ответил. Но Вера сказала, что всё будет нормально. Не стоит переживать раньше времени.

– Кто это такая?!

– Знакомая одна, врачиха. Штопает бойцов моих. И не только моих. У неё своя больница, мы обращаемся, когда приспичит. Но, судя по всему, тебе уже лучше.

– Лучше?

– До этого ты совсем со мной не разговаривала. Только бормотала что-то про извращенца, и чтобы я тебе не совал всякое в рот.

– Всякое?

– Твои слова, не мои.

Видимо, не в первый раз я ошибаюсь в мужчине. Ну а как ещё можно было его понять? Раздевает, двигает, заставляет открыть рот… Приличные мысли в такие моменты не появляются.

Мне стыдно самую капельку, но Саид сам виноват. Его поведение настолько непривычно, что я даже подумать о таком не могла. Но сейчас наслаждаюсь приятными касаниями.

Мужчина перебирает мои волосы, гладит шею. Заставляет добить чай до конца, небольшими глотками. Кажется, я проливаю немного, когда беру кружку в свою руку, но Саид ничего не говорит.

Просто укладывает меня обратно, когда я заканчиваю. Горьковатый вкус остается, но я могу это пережить. Зато не так сильно болит горло, и дышать становится легче.

– Поспи ещё, пташка. А потом снова будешь отбиваться.

– Снова этот чай?

– Невкусный? Переживешь. Нигяр говорит, что это лучший напиток для тебя сейчас. Она в этом лучше разбирается.

– Ты ей доверяешь?

– Да, и ты тоже можешь. Она много лет работала у моего брата, теперь у меня. Но лучше не делись с ней планом побега. Она верна мне, а не тебе. Быстро всё здаст.

– Предательница.

Саид хрипло смеётся, его грудь поднимается, укачивает меня. Чуть сползаю вниз, чтобы лежать было мягче. Мужчина теплый. Не заменит одеяло, но хоть что-то.

Под смех Хаджиева я и засыпаю.

Когда я снова просыпаюсь, то в комнате никого нет. Вместо Саида я обнимаю подушку. Тру лицо, сгоняю остатки сна. И понимаю, что чувствую себя в разы лучше. Голова ещё немного болит, но не критично.

Одежда неприятно липнет к телу, и я отправляюсь в душ. Хочется смыть с себя всю болезнь и её последствия. Наверняка, всё потому, что я с мокрой головой бегала от пожара.

– Саид!

Ругаюсь от неожиданности. Дверца душевой резко открывается, мужчина недовольно смотрит на меня. Разворачиваюсь к нему спиной, пытаюсь открыться от этого взгляда.

– Оставь меня одну, пожалуйста.

– Какого черта ты встала, Ника? Слышала про постельный режим? Или мне тебя привязать нужно?

– Я в порядке, правда. И чувствую себя хорошо! Дашь мне минуту, я скоро выйду.

Мужчина ещё стоит несколько секунд, но после этого оставляет меня в одиночестве. Удивительная выдержка, но испытывать её я не рискую. Поэтому быстро вытираюсь, натягиваю легкую пижаму и возвращаюсь в спальню.

Показательно смиренно забираюсь в кровать, улыбаясь Хаджиеву. Мужчина стоит у стены, всполошившийся, с цепким взглядом. Что же его так взволновало?

– Всё, я на месте, - пытаюсь пошутить, но прикусываю язык. Получается не очень. – У тебя всё нормально?

– Нормально ли у меня? Это ты мне скажи, пташка.

– Что? Я ничего не делала.

Саид прячет сжатые ладони в карманы брюк, а потом достает, рывками снимая с себя рубашку. Остается только в темных джинсах, которые идеально обтягивают его тело.

Это из-за Эмина мужчина снова злой? Встревоженный и внимательный. Его племянник снова что-то натворил, пока я болела? Но я ведь об этом не знала! Всё сразу рассказала Саиду.

Ну, не сразу, но в ту ночь, когда решила быть честной с ним.

– Расскажи мне, Ника, каким я должен быть? Ты валяешься несколько дней в бреду…

– В бреду? Сколько?!

– …Ничего тебе давать нельзя, потому что ребёнок. И дитю тоже не очень полезно, что ты болеешь. И я должен разрываться между работой и тобой. Уговаривать выпить чай, каждый раз забирать чертово одеяло, менять холодные компрессы…

– Ты сам это делал?

– …А потом возвращаюсь домой, а тебя нет. Ушла в душ, хотя ещё утром не могла сидеть спокойно. И что мне с тобой делать?

– Пожалеть?

Спрашиваю неуверенно, зная, что Саид на это