Читать книгу - "Как приручить одинокого волка - Зоряна Лемешенко"

держать её так, мне нравилась её хрупкость в моих сильных руках, она вызывала в моей душе неизвестные ранее порывы. Я бы даже сказал, будила инстинкты защитника. До неё я периодически решал какие-то вопросы своих бывших, права которых в общем-то ограничивались моей постелью. Просто я считал, что раз они мои, то обижать их не имеет права никто. А сейчас это чувство было совсем другого свойства, мне хотелось носить её возле сердца, где отныне она поселилась… — Ах, - задохнулась она, когда я глубоко вошёл в неё, всё так же удерживая на весу. Её стоны хотелось слушать бесконечно, но она почему-то пыталась сдерживаться. — Мы тут одни, можешь даже покричать, — прорычал я ей на ухо, слегка отдаляя её от себя. Голос неудержимо менялся, потому что близость с ней плавила мой самоконтроль, позволяя звериным чертам проявляться в человеческом облике. Я входил и выходил из неё, удерживая её в руках, — Хочу услышать… как теперь ты… хочешь меня… А её ноги тем временем крепко обвили мой торс, а она задвигалась, подстроившись под ритм и, судя по всему, затерявшись где-то в любовном тумане. Но зато она перестала себя сдерживать, запрокинула голову, подставляя шею для моих поцелуев, плитка ванной комнаты эхом усиливала её стоны, поначалу тихие, а потом такие дикие, что я понял: пропал. Сознание подернуло дымкой, мои губы сами нашли её рот, наш поцелуй был жестким и бескомпромиссным, он был как чёрная дыра, которая могла затащить к себе звёздные системы, но вытягивала из нас чувства и эмоции. Так и наш на двоих оргазм неотвратимо приближался, Света протяжно и громко застонала, начиная сжиматься судорогами вокруг моего члена, и мой рык дополнил её соло, когда я стал изливаться в неё. Ничего более правильного я в жизни не делал. Сейчас я отчетливо понимал, как я хочу, чтоб она рожала мне детей. Выравнивая дыхание и целуя свою пару, я сейчас понимал, что раньше я трахался, занимался сексом, развратом, а сейчас была любовь, и я хотел ей продолжения.

Глава 37

Мы ехали в машине и держались за руки. Я старательно топтала в себе все ростки надежды и радости, которые тем не менее лезли изо всех щелей моего надтреснутого самообладания.

— Мы сейчас к тебе домой, — обернулся ко мне Глеб, — Думаю, тебе нужно переодеться. А потом к твоему начальнику.

— Наверное он меня ищет… А я и забыла позвонить даже на работу, — за всеми бурными потрясениями сегодняшнего утра я об офисе совершенно забыла и теперь сидела оглушённая этим открытием.

— Я не уверен, что тебе стоит туда возвращаться как сотруднице.

— В смысле?

— Пока ты спала, я навёл справки. Твой шеф дружит с этим самым Олегом, который вероятнее всего тебя отравил.

— Шеф и поручил мне провести деловую встречу…

— Так это деловая встреча была в ресторане? — усмехнулся Глеб.

— Да, переговоры бывают иногда и в ресторане, — я снова из чистого упрямства стояла на своём.

— Вечером?

— Мне нужна была сделка, я не собиралась перед ним ноги раздвигать! И вообще, все его попытки перейти на личное общение сразу пресекала! — я негодовала, видя скептическую ухмылку на лице мужчины.

— Ладно, не кипятись, я знаю это. Просто он бы тебя не спрашивал, — Глеб сжал мою руку в своей, а я в очередной раз содрогнулась, понимая, что он прав.

— Я даже думать об этом не могу…

Глеб поднёс мою руку к своей и поцеловал.

— И не думай. Я зайду в кабинет и поговорю.

— А что можно ему сказать? У нас же нет доказательств отравления? Или та дурь еще не вышла? Можно сделать экспертизу?

— Не думай об этом, — загадочно произнёс Глеб.

— Ну ты прямо рыцарь в сияющих доспехах, — улыбнулась я, — осенью ты спасал меня от соседа-психопата. Теперь от отравителя.

— Ты с каким-то завидным постоянством влипаешь в разные истории, — перевёл он на меня свой взгляд.

— Не только я. Это удел всех одиноких женщин, потому что никто не придёт и не даст по морде, поэтому все хотят посамоутверждаться.

— Понятно.

Глеб хотел заехать в кафе покушать, но я уговорила сделать это дома, потому что дома была еда, а еще не нужно было ждать заказа. И вот, пока он на кухне уплетал за обе щеки мои голубцы, я ограничилась бутербродом и помчалась в комнату приводить себя в порядок: натянула на себя узкие синие джинсы, белую классическую блузку и черную косуху, волосы заплела в колосок, а лицо освежила макияжем на скорую руку. Когда я вышла переодетая и причесанная, с лёгким макияжем, то Глеб, допив одним глотком остаток чая, сразу встал и подошёл ко мне, остановив взгляд на вырезе моей блузки. Нет, в этот раз он не раздевал меня глазами и в них не горел жар предвкушения, но круговерть эмоций всё равно в них отражалась. Глеб протянул руку и взял мой кулон — звезду Лады — что висел на серебряной цепочке. ‐В прошлый раз ты тоже обратил на него внимание, — улыбнулась я, — Ну что, идём? — Подожди. Я чуть не споткнулась от серьёзного тона. — Я ещё не успел тебе рассказать о своём… о своей общине что ли. О семье своей и о роде? — Глеб был очень сосредоточен и ждал от меня ответа. Когда я мотнула головой, он продолжил, — ладно, ещё будет время, я тебе многое расскажу. Так вот… — он на секунду замолчал, видимо, подбирая слова, — я родился и рос в довольно закрытом обществе, со своими традициями и законами. У нас очень тесные родственные связи, очень большая семья. Что-то вроде клана, да, наверное так правильнее сказать… — Глеб кивнул себе, довольный формулировкой. — У нас такое есть? Типа староверов? — Не совсем, Свет. И в наших традициях мужчина может может подарить женщине свой оберег, — в этот момент Глеб полез под ворот своей рубашки и достал толстую серебряную цепь с висящим на ней символом который я сразу узнала — звезда Сварога, — Я хочу, чтоб ты приняла его, как знак, что теперь ты под моей защитой. Всегда. Он расстегнул цепочку и выжидающе посмотрел на меня, держа теперь её в своих руках. Я слушала его речь и испытывала странное волнение: с одной стороны какие-то непонятные разговоры о кланах, какие кланы в нашей местности?.. С другой стороны, то что он делал, почему-то казалось очень важным и ответственным. Я как завороженная подняла волосы и вытянула шею, а Глеб, едва слышно выдохнул, будто всё это время ждал моего