Читать книгу - "Горькие травы - Кира Козинаки"

Мотаю головой и говорю тихо-тихо, практически шепчу:

— Прости. Мне очень жаль. Это было… непрофессионально.

— Крайне непрофессионально, — соглашается он, только былой ярости или злости в его голосе совершенно нет.

Но мне правда стыдно. Поэтому я отвожу от него взгляд и замечаю, что те немногие гости кофейни, разбросанные по залу в это утро, вытянули шеи и внимательно наблюдают за разыгравшейся сценой, хорошо хоть на телефоны не снимают. Прочищаю горло и говорю громко и максимально спокойно:

— От лица руководства «Пенки» приношу искренние извинения, что вам пришлось стать свидетелями этого небольшого представления. Хотелось бы воспользоваться нейрализатором[1], но мы, к сожалению, не в кино, поэтому предлагаем каждому из вас любой напиток за счёт заведения.

Улыбаюсь гостям как можно дружелюбнее, а потом шепчу Петру:

— Я за всё заплачу.

И опускаюсь вниз, принимаюсь собирать осколки посуды.

— Что ты вообще делаешь за стойкой? — спрашивает Пётр сверху. — Где Ярослав?

— Там собаку сбили, — пищу я. — Он повёз её в клинику. Больше некому было.

Слышу, как Пётр тяжело вздыхает, а потом заходит за стойку, подтягивает брюки на коленях, присаживается на корточки и тоже начинает собирать разметавшиеся по полу стекляшки.

— Кто это вообще был? — спрашивает он. Негромко и, наверное, даже с сочувствием.

Или с интересом.

_____

[1] Нейрализатор — специальное устройство, в целях конспирации используемое агентами по контролю пребывания пришельцев на Земле в американском фильме «Люди в чёрном». Яркая вспышка воздействует на мозг и стирает память.

— Бойфренд, — ляпаю я, но сама тут же ощущаю всю нелепость этого определения и поясняю: — Бывший. Сильно бывший.

— Любопытно. И чего расстались?

Кидаю осколки в мусорное ведро, хватаю со стола тряпку и начинаю стирать кофейные брызги с дверцы холодильника. Только на лицо вдруг наползает непроизвольная улыбка, потому что ситуация по-прежнему слишком уж нелепая.

— Я отказалась варить ему кофе.

Пётр замирает, не донеся салфетку до коричневой лужи на полу, и смотрит на меня, озадаченно хмуря лоб.

— А что, это какой-то очень важный ритуал с сакральным смыслом?

Конечно, нет. И он, конечно, это знает.

А ещё наверняка помнит, как я прошлой зимой по собственной воле целую неделю варила ему кофе по утрам, приносила чашки в постель и сама прыгала к нему под одеяло, а он обхватывал мои замёрзшие пальцы на ногах ладонями и ждал, пока они согреются, параллельно рассказывая дурацкие анекдоты.

— Нет, если варишь его человеку, который тебе приятен. А вот если это попытка указать женщине на её место, то тут уже да, сакральный смысл.

— И вы расстались? Из-за кофе? — усмехается Пётр, всё-таки вытирая салфеткой лужу на полу.

— Да, я ушла в поля.

— Не удивлюсь, если окажется, что буквально в поля.

— Ну да, — хихикаю. — Два километра пешком по спелой яровой пшенице в августе — такое себе удовольствие, знаешь ли.

— В августе? — Пётр закидывает руки на колени и пристально на меня смотрит. — Погоди, так это твой принц на серебристом коне?

— Да хреновый из него принц, честно говоря. Так, мамкин доминант.

На секунду прикрываю глаза, понимая, что слишком много болтаю. Вероятно, лишнего, ненужного и некрасивого. Но Кирилл сегодня триггерит меня одним фактом своего существования и превращает из взрослой леди с манерами в эмоциональную размазню.

— Нельзя так говорить, прости, — каюсь я, меняя тряпку на чистую. — И я признаю, что совершила сегодня ужасный проступок, за который мне очень, просто невероятно стыдно. Ты же расскажешь Наде?

— Сама ей расскажешь, если захочешь. — Пётр улыбается, но тут же снова становится серьёзным, а в его тоне проскальзывают назидательные нотки: — Ась, если он ещё раз придёт, сразу зови меня или без раздумий нажимай на тревожную кнопку. Не лезь на баррикады. Не этому я тебя учил.

— Ты учил в любой непонятной ситуации использовать сто первый приём карате. Я погуглила, это изматывание противника бегом. Как-то, знаешь, не подошло. Зато вот.

Отодвигаю бумажки с эскизами и ныряю рукой в карман сумки, вытаскиваю оттуда перцовый баллончик и, поставив палец на спусковой механизм, с гордостью демонстрирую его Петру.

— Гелевый Sabre Red? Отличный выбор, — одобрительно качает он головой. — Уже приходилось пользоваться?

— Пока нет.

— Очень хорошо, — он хватается двумя пальцами за основание баллончика и поворачивает его в моей руке на сто восемьдесят градусов, — иначе ты бы ослепла.

Я издаю громкий неженственный смешок, но уже не могу перестать улыбаться, потому что Пётр вдруг говорит:

— И кстати, это Стейнбек. Ну, та твоя фраза про бороду и цирк — это цитата Стейнбека.

— Как же я рада, что Кирилл пришёл, — выдыхаю я, возвращаю баллончик в сумку и снова принимаюсь убирать последствия бойни.

— Даже так? — вскидывает бровь Пётр, выуживая осколок стакана из-под тумбы.

— Да. Потому что теперь ты со мной разговариваешь.

— Я всегда с тобой разговариваю, Ась. Иногда больше, иногда меньше. Ровно так, как ты сама хочешь.

— Мы можем вернуться к варианту «больше»?

Пётр бросает на меня взгляд. Не тот привычный ласковый, как он умеет, а осторожный, недоверчивый, испытующий. И я боюсь, что сейчас он скажет, что нет, не можем. Что ты, Асенька, задолбала его своими бабскими капризами. Или — ещё хуже — что «больше» он будет разговаривать не с тобой, а с Варей.

Поэтому я поспешно добавляю:

— К слову, о цитатах. Я даже искала одну специально для тебя. Про дружбу между мужчиной и женщиной.

— Нашла? — хмыкает он, стирая кофейные разводы с дверцы шкафа.

— Несколько. Но все они ещё хуже той, что ты тогда выдал. Поэтому если дружить у нас не получится, — я особенно настойчиво оттираю пятно на ножке стола, — давай, может, попытаемся приятельствовать.

— А это как?

— Не имею ни малейшего представления. Попробуем на ощупь?

Однажды мы отключили телефоны и попробовали на ощупь встретить Новый год. Пётр сжульничал, оставив часы на запястье, но мы всё равно прозевали полночь, потому что ели ананас с перцем и ловили отблески фейерверков в глазах друг друга. И сейчас, наверное, где-то в глубине души мне снова хочется, чтобы мы попробовали, а он сжульничал.

И Пётр не отвечает на мой вопрос, но выпрямляется, выбрасывает мокрые салфетки в мусорное ведро, оттягивает рукав пальто и смотрит на часы.

Смотрит на часы.