Читать книгу - "Опальная красавица - Елена Арсеньева"

Эта мысль была так внезапна и страшна, что Елизавета замерла,вглядываясь в быстро наступающую тьму.

Ночь наплывала стремительно, словно кто-то нарочно затягиваллес чернотою, чтобы напугать женщину, одиноко застывшую посреди дороги. Небопока оставалось довольно светлым, и оттого лес казался еще мрачнее. Страх передэтой молчаливой тьмою был так велик, что Елизавета едва не вскрикнула отсчастья, услыхав чьи-то торопливые шаги.

– Кто здесь? – крикнула она. – Кто вы?

В густых тенях она не могла различить путников. Но почемуони не отзываются?

Елизавета отшатнулась, прижавшись к лошади, и только тут сообразила,что надо вскочить на нее – и мчаться куда глаза глядят. Добрые люди не станутмолчать, когда окликает испуганная женщина, а пешие ее не догонят, как ни плохаэта кобылка.

Она закинула поводья на шею лошади, вцепилась в гриву иподпрыгнула, чтобы упасть плашмя на спину и взобраться верхом – без стремян иседла трудновато! – но за юбку схватили чьи-то руки, рванули – и Елизаветаупала в объятия невидимого человека.

Это было так похоже на нападение Касьяна, что она вскрикнулаот ужаса, но тут же рот ее был заткнут краем плаща.

– А ну, молчи! – пригрозил низкий, незнакомый голос. –Молчи, не то!..

– Да пусть кричит, – ответил другой голос, высокий ираздражающе-тягучий. – Здесь ни души.

– Нет уж, так оно надежней, – проворчал первый. – Э, да тутлошадка! Ладненько! Ну, ты садись, а я тебе подам нашу кралю.

Грубые руки взгромоздили Елизавету на лошадь, где ее принялидругие руки – совсем не грубые, но цепкие и нахальные до того, что она судовольствием отвесила бы пощечину их обладателю, когда б у нее самой руки ужене были связаны. Однако она была слишком ошеломлена случившимся, чтобы надолгоозаботиться такими мелочами, как наглость какого-то негодяя.

«Вольной! – думала она, задыхаясь то ли из-за кляпа, то лиот ярости. – Это Вольной, о, будь он проклят! Он выследил, он их напустил наменя. Чтоб ты сдох! Чтоб ты пропал! Чтоб ты... О господи, но где же Алексей?..»

* * *

Она тогда не знала и не скоро узнает, что ярость ее быланесправедлива и бессмысленна: к этому времени Вольной уже был мертв. Удар егонедолговечного дружка Касьяна оказался столь силен, что нож пригвоздил Вольногок земле, не давая шелохнуться. Но прошло несколько долгих, бесконечных минут,пока не замер ток крови в жилах, не остановилось сердце, а Вольной еще был жив,мог чувствовать, как стынут руки, мог вспоминать, предаваться последнему,безнадежному, невыносимому отчаянию, проклинать, молить... Ни господь, нидьявол не вняли этим мольбам, и вскоре стихло его тело, изронил он душу свою,обернулась она птицею, улетела в небеса. А на земле, на чужом подворье, вдругзавыла битая собака. О нем ли, незнаемом? О себе? О цепке, на которой и онасдохнет?

Умер, умер Вольной, потеряв все, что успел приобрести. Умер– бесстрашный и предприимчивый, лукавый и дерзкий, умеющий неудержимо за собоюувлекать и беспощадно разрушать, щедро награждать и жестоко карать... Егоодолела сила, которая уже одолела, предала, погубила многих других – будет губитьи впредь. Сила эта – любовь, и она необорима.

Самым страшным было для него, умирая, знать, что Елизаветеего кончина неведома, а прознав об том, она не прольет и слезы.

Он не ошибся. Все ее мысли были не о нем. О другом. Одругом!..